1 (13) марта 1881 — Александр II был смертельно ранен
на набережной Екатерининского каналав Петербурге бомбой, брошенной народовольцем Игнатием Гриневицким.
Император России Александр II Николаевич, получивший за проведённую им крестьянскую реформу 1861 года почётное прозвание "Освободитель", в современной отечественной историографии как правило рассматривается почти исключительно с положительной стороны: царь-реформатор, повернувший крепостническую Россию на путь нормального капиталистического развитя, либерал и т.д. и т.п.
Скажу сразу, с этой оценкой я никак не могу согласиться по целому ряду причин. Но считая, что вместо простого их перечисления, вам будет интереснее прочитать небольшое эссе посвященное как деятельности этого царя, так и его личности.
"Ни одно вступление на престол в Российской империи не сопрягалось с такими грозными внешними опасностями", - писал о воцарении Александра II в 1855 году известный историк той эпохи Михаил Погодин.
Тяжёлая и неудачная для России Крымская война, фактическая изоляция на международной арене, надвигавшийся финансовый кризис, недовольство во всех слоях населения - всё это ставило императора перед неизбежностью новых политических решений и выбора нового пути развития страны. Каким он будет, зависело не только от объективных обстоятельств, но и от личности монарха, его характера, способностей и мировоззрения.
"Крымская опасность" как угроза величию державы, её целостности и единству, по свидетельству военного министра Д. А. Милютина, "запала тяжёлым камнем в помыслы императора... и на многие годы смутила его душевный покой". Предпринимая дипломатические усилия для преодоления тяжелых условий Парижского мира, он сосредоточил внимание на внутренних преобразованиях, начав их с отмены крепостного права.
В этом главном деле своей жизни Александр II действовал не только под давлением обстоятельств, но и в силу ощущения "духа эпохи" и трезвого понимания необходимости перемен. Воспитанник В. А. Жуковского, ученик М. М. Сперанского, он не чуждался гуманных идей, а по складу характера был восприимчив к новым веяниям, склонен к добру.
В 1863 году царь писал французскому императору Наполеону III: "Опыт свидетельствует, что истинное условие спокойствия в мире заключается не в неподвижности, которая невозможна, и не в шаткости политических сделок... а в практической мудрости, необходимой для того, чтобы примирять историю - этот незыблемый завет прошлого - с прогрессом, залогом настоящего и будущего".
А за два месяца до этого, выступая перед депутатами восстановленного им в Финляндии сейма, он призывал их продемонстрировать, что "либеральные учреждения не только не опасны, но и составляют залог порядка и благоденствия".
Памятник Александру II в Хельсинки
автор: Вальтер Рунеберг, 1894 г.
Д. А. Милютин, сам слышавший эту речь, заметил, что эти слова "имели, конечно, назидательный смысл и для самой России".
Крестьянская реформа и последовавшие за ней преобразования, не предусматривая одномоментного переворота во всех сферах государственной жизни, закладывали для этого переворота фундамент и исключали возможность реставрации дореформенных порядков. В результате колебаниям подвергся основной принцип русской жизни - связь прогресса с крепостничеством. Модернизация России продолжилась на новой основе - освобожденного труда крестьян, развития частной инициативы, зарождения гражданского общества.
Так почему же с середины 1860-х годов преобразовательный прорыв сначала замедлился, а затем и вовсе иссяк?
Может быть, дело в том, что у власти отсутствовала существенная поддержка в обществе?
Кстати, опасность такой ситуации хорошо понимали сами авторы реформ.
Уволенный в отставку лидер блестящей когорты реформаторов Николай Милютин (один из главных разработчиков крестьянской реформы) уже в конце 1861 года писал брату Дмитрию: "Необходимо создать мнение или, пожалуй, партию серединную, говоря парламентским языком - "le centre", которой у нас нет, но для которой элементы, очевидно, найдутся. Одно правительство сможет это сделать, и для него самого это будет лучшим средством".
А в апреле 1863 года, возвращаясь к этим мыслям, он с тревогой утверждал: "Нет большего несчастья для России, как выпустить инициаливу из рук правительства".
А ведь именно это и стало постепенно происходить после выстрела Каракозова в царя в 1866 году.
Всё этим выстрелом, всё в нас оскорблено
И оскорблению как будто нет исхода:
Легло, увы, легло позорное пятно
На всю историю российского народа!
Ф. И. Тютчев
Но думается, что не меньшее значение имела и личность самого самодержца. Принимаясь за радикальные преобразования и сознавая, что ожидаемые результаты могут быть достигнуты далеко не сразу, он не случайно боялся утратить вдохновение.
В 1858 году император писал своему другу, наместнику Кавказа князю Барятинскому: "Я молю Бога только о том, чтобы Он поддержал и не дал потерять желание, которое пока сохраняется" (т. е. идти путем реформ. - С. В.).
А вот строки из письма, написанного спустя 10 лет совсем другому адресату - Екатерине Долгорукой: "Ах, как мне надоели и как бы мне хотелось исчезнуть с тобою, моя дуся (от франц. "douce" - "сладкая"), мое все, чтобы о нас забыли, и жить только друг для друга".
И это не было мимолетным душевным порывом. С самого начала романа в 1866 году 47-летний император страстно, безоглядно влюбился в 19-летнюю княжну. Полученная в начале 2000-х гг. Государственным архивом РФ от семьи Ротшильдов переписка Александра II с Долгорукой (4 большие коробки; обычно отправлялось по 2-3 письма в день) расскрывает настоящую бездну чувств, которые охватили их обоих.
Екатерина Михайловна Долгорукая, княгиня Юрьевская
Император даже рисовал свою возлюбленную в жанре "ню":
Роль Екатерины Долгорукой в жизни Александра II заключалась не в официальном положении, которое она заняла после морганатического брака или могла занять после коронации, а в той чисто женской власти, которой она, не интересуясь политикой, обладала над его чувствами и помыслами задолго до их тайного венчания.
Двойная жизнь отнимала его душевные и физические силы, отвлекала от выполнения "обязанности", как он называл служение государству.
Он не сразу, не вдруг позволил себе эту связь, решившись на неё лишь под ударами судьбы - через год после смерти 22-летнего старшего сына цесаревича Николая Александровича, через три месяца после покушения Каракозова...
На протяжении 10 лет император решительно и твёрдо держался избранного им политического курса, но столь тяжких испытаний, ударивших в самое сердце и поколебавших уверенность в правильности избранного пути, он не ожидал. Проявилась черта характера, которая в свое время тревожила его учителей и воспитателей, и которую он сам всячески старался в себе преодолеть: недостаток воли при столкновении с препятствиями, да ещё присущая ему с молодости мечта о личном счастье любящего супруга и отца семейства. Она появлялась и исчезала, потом, казалось, была реализована в супружестве, а затем, почти угаснув, вспыхнула с новой силой при встрече с княжной Долгорукой.
Законная жена Александра II - императрица Мария Александровна (1824 - 1880), до замужества Максимилиана Вильгельмина Августа София Мария Гессен-Дармштадтская:
И ещё о роли субъективного фактора.
Вызов М. Т. Лорис-Меликова в Санкт-Петербург, одобрение его программы развития и завершения "Великих реформ" - не были случайностью.
Насколько эта политическая стратегия была близка Александру II, видно из его слов, сказанных своему либерально настроенному министру внутренних дел осенью 1880 года: "Был у меня один человек, который пользовался полным моим доверием. То был Я. И. Ростовцев (председатель Редакционных комиссий, подготовлявших отмену крепостного права. - С. В.). Ты имеешь настолько же мое доверие и, может быть, несколько более".
Красноречивое признание, смыкающее конец 1850-х и конец 1870-х годов...
Михаил Тариэлович Лорис-Меликов
портрет И. К. Айвазовского, 1888 г.
Россия стояла накануне второго этапа "Великих реформ"; власть сама, снова овладев инициативой, налаживала диалог с общественными силами. Реформаторски настроенная группировка в "верхах" никогда не была столь сплоченной и сильной.
Но 1 (13) марта 1881 года оборвало открывавшиеся перед страной перспективы.
Конечно же, можно считать, что в момент последнего из нескольких покушений на Александра II не самым лучшим образом проявила себя и охрана императора, и вся система обезпечения государственной безопасности (в конце-концов, трудно спорить с тем, что в течение двух годов после вступления на престол Александра III "Народная воля" была фактически уничтожена: виселица, каторга, в лучшем случае бегство за границу на некоторое время прекратили вакханалию политического терроризма в России).
Но нельзя не упомянуть ещё и том, что для террористов-народовольцев покушение на царя 1 (13) марта 1881 года окончилось удачей из-за поведения самого монарха.
Все-таки, Александр II был настоящим "военным в душе".
Так, в 1851 году, ещё будучи наследником престола, во время путешествия по "незамиренному" тогда Северному Кавказу в сопровождении наместника, князя М. С. Воронцова, он при виде неожиданно появившегося отряда горцев, ни секунды не раздумывая о последствиях, бросился в бой, чем привёл в ужас свою свиту...
1 (13) марта 1881 года, в последние минуты жизни, проявилась та же черта натуры императора. Как писал впоследствии в "Записках революционера" князь П. А. Кропоткин, "несмотря на настоятельные убеждения кучера не выходить из кареты, он всё-таки вышел. Он чувствовал, что военное достоинство требует посмотреть на раненых черкесов и сказать им несколько слов... Я мог заглянуть в глубь его сложной души... и понять этого человека, обладавшего храбростью солдата, но лишённого мужества государственного деятеля".
Какое направление приобрела бы история России, если бы не убийство Александра II?
Стала ли бы наша страна парламентской монархией уже в 1881 году (впрочем, проект М. Т. Лорис-Меликова, который должен был обсуждаться на заседании Государственного совета 4 марта, предполагал создание не законодательного, а лишь законосовещательного представительного органа)? Был ли прав в своих решительных действиях по "закручиванию гаек" Александр III?
Ответов на эти вопросы не существует, поскольку такая наука как история, как известно, "не терпит сослагательного наклонения".
*****
В 1859 году при отъезде государя Александра II из Чугуева после смотра, когда он вышел на крыльцо увидел стоящего подле коляски ямщика, а на козлах торжественно восседал великолепный пудель, любимая государева собака, постоянно сопровождавшая его в путешествиях. Государь спросил ямщика, отчего он не на козлах.
- Никак нельзя, Ваше Превосходительство, там их благородие уселось.
Государь рассмеялся и сказал ямщику:
- А ты их оттуда кнутиком, кнутиком.
Вот так у нас всю историю и жизнь "кнутиком", "кнутиком"...
Свежие комментарии