Ещё до того как объявить 21 сентября с телеэкрана о роспуске парламента, президент Ельцин отправил текст указа №1400 американскому послу Томасу Пикерингу, а в 19.00 того же дня министр иностранных дел Козырев собрал у себя послов стран «большой семёрки» и сообщил им о предстоящем перевороте. Пикеринг сразу же позвонил Клинтону, а тот Ельцину – шёл второй час ночи, поддержка была получена. Через день её по телефону подтвердил и Франсуа Миттеран. «Действия Ельцина одобрили и другие главы «семёрки». Так что, когда 23 сентября в Москве на Ленинградском проспекте загремели выстрелы, а на Краснопресненской набережной открылся X Съезд народных депутатов, Сенат США большинством голосов принял законопроект о предоставлении России обещанной финансовой помощи. А 30 сентября было подписано соглашение о реструктуризации российского долга США.
«Россия получила финансовую передышку. Теперь она… – делает вывод доктор исторических наук, исследовавший те события двадцатилетней давности, Александр Островский… – должна была показать Западу, что на пути диктуемых ей «рыночных реформ» больше не будет сопротивления. Первым и главным условием этого был разгром парламента как центра оппозиции». Впрочем, оппозиция и сама активно участвовала в реформировании страны, обеспечивая её новую законодательную базу и утверждая прежде всего себя во власти.
В Белом доме, где работает наше правительство, сегодня ничто не напоминает о страшных событиях октября 1993-го. То, что тогда случилось, позднее было названо «малой», или «локальной» гражданской войной. Сегодняшнюю ситуацию некоторые СМИ представляют как «холодную гражданскую войну». То ли забыли, что слово материально, то ли очень хорошо это знают. Неужели хотят, чтобы кровавый ужас повторился? События октября 1993-го вспоминает один из тех, кто был их очевидцем, – журналист Павел Евдокимов. Ныне он член Международной ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа».
Двоевластие
Вечером 21 сентября, когда Ельцин обнародовал указ №1400 о прекращении деятельности Верховного Совета и Съезда народных депутатов.
Дом Советов напоминал растревоженный улей. Пока шло заседание парламента, был оперативно создан Штаб общественно-политических сил России, заседавший в зальчике на 16-м этаже. Депутат Моссовета Андрей Савельев (будущий лидер «Великой России») набросал текст заявления, в нём давалась правовая оценка антиконституционным действиям Ельцина. После небольшой стилистической правки он был принят всеми участниками ночного сбора. Под этим уникальным, по сути, документом– первым, который был принят после объявления указа № 1400, – стоят автографы общественных деятелей самых разных взглядов: государственников из Демпартии Травкина, конституционных демократов, альтернативных коммунистов и национал-большевиков, монархистов, социал-демократов, демохристиан и других. В новейшей истории России нет, пожалуй, иного документа, собравшего такой букет подписей.
Той же ночью Верховный Совет принял решение о прекращении полномочий Ельцина и переходе их к вице-президенту Руцкому, что соответствовало Основному закону страны. Решающее слово было за Конституционным судом. Проявит ли он принципиальность, или, быть может, предпочтёт не лезть на рожон– вот в чём был главный вопрос. Большое значение имела личная позиция Валерия Дмитриевича Зорькина. Скромный профессор кафедры государственно-правовых дисциплин Всесоюзной юридической заочной школы МВД СССР, он пришёл в Белый дом в 1991 году и возглавил группу экспертов Конституционной комиссии. Затем в ноябре того года с подачи Ельцина стал председателем КС.
Несмотря на колоссальное давление, Конституционный суд проявил принципиальность, и большинством голосов судьи вынесли заключение о несоответствии Основному закону действий главы государства. Зорькин и его коллеги исходили из того, что после подписания указа №1400 президентские полномочия Ельцина, согласно статье 121-6 действовавшей Конституции, прекращались немедленно. Таким образом, последующее их использование носило неправовой характер, а изданные указы и распоряжения не имели юридической силы и не подлежали исполнению.
…Однако в Кремле не дремали. После объявления указа №1400 руководством и некоторыми членами правительства (Е.Т. Гайдаром, А.В. Козыревым, А.Б. Чубайсом, С.А. Шахраем, В.Ф. Шумейко, В.С. Черномырдиным, Ю.В. Яровым) были предприняты шаги по установлению блокады Дома Советов подразделениями милиции и отключению в нём всех систем жизнеобеспечения и связи. Представителям Верховного Совета был закрыт доступ в телевизионный эфир. Одновременно сторонники Ельцина из числа депутатов стали спешно писать заявления о сложении своих полномочий, чтобы сорвать кворум.
Первая кровь
В районе парламента не прекращались стычки демонстрантов с отрядами милиции. Стражи порядка, имея соответствующие инструкции, действовали предельно жестоко, избивая и калеча людей… Разгон массовых акций привёл к расширению зоны конфликта в более удалённые районы Москвы. На Садовом кольце ОМОН избивал дубинками прорывавшихся на защиту парламента ветеранов-«афганцев». Оказывается, щитом можно не только обороняться, но и раскроить голову. «Душманы, – кричал залитый кровью и раздетый до тельника бритый парень, – духи чёртовы!» Затесавшийся сюда панк упал на асфальт одним из первых – запутался в полах пальто, уже лёжа, швырнул в наступающий ОМОН кусок кирпича, за что получил тут же сапогом в лицо.
Демонстрации набирали силу. 3 октября на Октябрьской площади состоялся массовый митинг в поддержку Верховного Совета. Колонны демонстрантов направились в центр города. Первый инцидент произошёл на Крымском мосту через Москву-реку, здесь началась драка, скрежет щитов, удары дубинок, крики, мат, автоматные очереди и одиночные выстрелы. Газовые гранаты, первая кровь, первые жертвы. По Садовому кольцу двигались уже с «боями». И побеждали.
Возле Калининского моста, как только первые демонстранты перелезли через поливальные машины, оцепление солдат стало разбегаться в разные стороны. Две части проволоки растащили, и в образовавшийся проход хлынули тысячи людей. Часть бросилась на парадную лестницу, другая – к 20-му подъезду, на митинг. И тут началась стрельба.
Кровь, от пролития которой предостерегала церковь, была пролита уже тогда. Очевидец из числа защитников Белого дома рассказывает: «По людям практически в упор, в спину стреляют короткими очередями из автоматов. По приказу руководства эмвэдэшники, вылезшие из-под пандуса мэрии, стреляя напропалую, даже пошли в атаку на Белый дом (документировано видеоматериалами). Двое особо ретивых стреляют очередями по демонстрантам прямо от живота. Из здания мэрии бьют на поражение длинными очередями из пулемёта. Приказ об открытии огня на поражение по горожанам отказались выполнить лишь военнослужащие внутренних войск из Софринской бригады МВД особого назначения и часть дзержинцев».
Тот факт, что 3 октября сотрудники МВД и ВВ отказались выполнить приказ, спас Дом Советов от захвата. Атака захлебнулась. В этом объяснение того нелепого факта, что Ельцин объявил именно в 16 часов, т е. ещё до штурма мэрии, указ о введении режима ЧП.
Запомним – 16.00. Это время, несомненно, являлось критическим для Ельцина, так как именно в этот час должны были продолжиться мирные переговоры под эгидой Русской православной церкви. К этому времени находило всё больше сторонников решение парламента от 24 сентября, суть которогоодновременные перевыборы депутатов и президента. «Нулевой вариант» поддержали многие регионы. В Конституционном суде уже собрались наиболее решительно настроенные лидеры субъектов Федерации, чтобы окончательно согласовать обещанный пакет документов и время заседаний Совета Федерации для взятия всей полноты власти в свои руки.
Задача была в том, чтобы продержать ситуацию в таком состоянии до 4 октября. Продолжая изматывать МВД, очаги сопротивления необходимо было «растаскивать» по разным частям города, ни в коем случае не позволяя им локализоваться в районе Дома Советов, что давало Ельцину стопроцентный шанс на проведение успешной провокации с последующим «силовым решением». Поэтому движение в сторону Верховного Совета явилось серьёзной и, как оказалось, роковой стратегической ошибкой.
В уголовном деле, открытом уже после событий, имелся небольшой том, насчитывавший чуть более сотни листов, – «Снайперы». Свидетель Н. Андреев рассказывал: «Около 15.00 первая колонна подошла к зданию мэрии. Дорогу преградил ОМОН. Чуть правее я заметил парня в бронежилете. Я видел, как он упал. Через некоторое время несколько омоновцев бросились к нему. Я слышал крики: «В нас стреляют», – после этого затрещали автоматы».
Примечательно, что экспертиза показала: пуля вошла парню чётко между каской и бронежилетом, в область шеи. Угол между продольной осью канала ствола и плоскостью препятствия составил 19 градусов – значит, выстрел был произведён из здания высотой не менее пятнадцати этажей. Вероятнее всего, использовалась снайперская винтовка Драгунова с оптическим прицелом. Позже следствие пришло к выводу, что стреляли с крыши гостиницы «Мир».
Вперёд , на «Останкино»!
Вообще день 3 октября наполнен на первый взгляд необъяснимыми событиями, порой крайне нелогичными, породившими массу вопросов. Или не вопросов даже, а стойкого убеждения относительно происходившего: провокация. Тысячи человек, включая вооружённых лиц, пропустили к телецентру, чтобы там начать методичный их расстрел. Правда, остаётся главный вопрос: с чего же началось кровопролитие в «Останкино»?
Ответ был общеизвестен уже тогда: первый выстрел был сделан из гранатомёта, который держал боец так называемой группы «Север», пришедший туда вместе с Альбертом Макашовым. Выходит, ответственность за дальнейшее кровопролитие лежит на стороне защитников парламента?
Для введения в город войск нужен был повод. И события у «Останкино» оказались идеальным вариантом. Перед техническим корпусом собрались не самоубийцы, и один выстрел бэтээра, пусть даже по «Уралу», который таранил вход, отрезвил бы народ. Выстрел же по зданию из гранатомёта дал повод для ведения огня на поражение.
После того как Руцкой и Хасбулатов, находившиеся в состоянии шоковой эйфории, призвали народ идти на «Останкино» с целью добиться предоставления «прямого эфира», были сформированы партии добровольцев, которые на нескольких грузовиках и автобусах выдвинулись к телецентру. Ведение переговоров было поручено депутату Илье Константинову и генерал-полковнику Альберту Макашову.
Колонна защитников Белого дома состояла из четырёх грузовиков, двух-трёх автобусов плюс один или два макашовских «уазика» с группой «Север». Выезжая из тоннеля, они увидели большую колонну – это был «Витязь». Несколько раз во время движения получалось так, что «мятежники» двигались аж между двумя рядами военной техники, в том же направлении!
И действительно, переброшенный к телецентру отряд «Витязь» имел реальную возможность перехватить автоколонну под красными флагами на пути следования, о чём командир «краповых беретов» Сергей Иванович Лысюк доложил своему руководству, однако спецназу было приказано «не отвлекаться».
«…Мы получили команду перекрыть Садовое кольцо в районе гостиницы «Пекин», – объясняет Сергей Иванович, – чтобы не допустить прорыва вооружённых людей в город и обеспечить отход милиционеров от здания парламента и мэрии. Только приступили к выполнению, как министр Куликов приказал двигаться к пункту постоянной дислокации. Но километра не проехали, как поступила новая вводная: взять под охрану телецентр «Останкино».
На проспекте Мира нас обогнала колонна «ЗиЛов» с эмблемами внутренних войск, это к телецентру ехали мятежники. Я запросил по радио руководство: что нам делать? «Следовать в «Останкино». – «А если они откроют огонь?» – «Отвечать огнём». Я переспросил два раза – специально, чтобы окружавшие меня люди слышали. Командование подтвердило: «Отвечать огнём». Это был приказ».
Чтобы проникнуть в здание телецентра, манифестанты использовали тяжёлый грузовик. Н. Разов, свидетель по уголовному делу: «Я хорошо помню, как «Урал» врезался в стеклянные двери корпуса. Оттуда никто не вышел. Через некоторое время к зданию подошли бэтээры. Те самые, что сопровождали нас на подходе к «Останкино». В этот момент народ притих, ожидая дальнейших действий военных. Бэтээры открыли огонь по зданию. Люди были в восторге. Я помню крики: «Ура! Армия с нами!» и «Чего мы ждём? На штурм! Нас прикроют!» После этого бэтээры подошли ближе и открыли огонь по людям. Стреляли явно на поражение».
Как значилось в уголовном деле, подполковник милиции Александр М., который находился в одном из бэтээров, объяснил, почему произошла такая провокация: «Первые наши выстрелы по зданию были ответом на огонь, который вели по нам именно из технического корпуса. Позже пришёл приказ стрелять по толпе…»
У войны своя логика
Генерал Макашов и вожак «Трудовой Москвы» Виктор Анпилов в ультимативной форме требовали от охраны телецентра сдать оружие и открыть двери – иначе начнётся штурм! Один из боевиков, человек сугубо гражданский, не смог привести гранатомёт, подобранный им возле гостиницы «Мир», в положение для стрельбы. Однако этого не знали бойцы «Витязя». Наблюдая за опасными манипуляциями, они поднялись из вестибюля на первый этаж и укрылись за бетонным парапетом. Обстановку доложили командиру.
Примерно в 19 часов 30 минут вооружённые люди генерала Макашова оттеснили от центрального входа журналистов и гражданских лиц. К этому времени гранатомёт из неопытных рук взял офицер МВД – капитан милиции Михаил Смирнов. Насколько можно судить, именно его выцеливали с верхних этажей дальнего угла противостоящего здания. Впрочем, утверждают и противоположное: стреляли из АСК-3. Снайпер, вероятно, намеревался поразить человека с РПГ, но промахнулся на 20–30 см. Этот первый выстрел зафиксировали на плёнку западные операторы, но большинство из них вскоре были убиты и ранены.
Тут же у пролома на месте дверей в АСК-3 раздался мощный взрыв (по словам многих очевидцев – два одновременных взрыва). Осколками были посечены стоящие рядом люди.
Автор анонимного расследования «Анафема» утверждает: «С момента первого выстрела прошло не больше полутора-двух минут. Как только Макашов отошёл на несколько шагов, на людей обрушился огневой шквал. Началось с хлопков подствольных гранатомётов. В проём, из которого мы вылезли, спецназовцы отстрелили две или три гранаты. Они взорвались под ногами гранатомётчика и толпы. Одновременно всех находившихся около входа людей стали с двух сторон сечь пулемётными и автоматными очередями».
Обратимся к заключению комиссии Госдумы, анализировавшей происшедшее: «… Руководители телецентра и находившихся в нём военнослужащих внутренних войск и сотрудников милиции в течение двух с половиной часов уклонялись от переговоров с уполномоченными представителями Верховного Совета о предоставлении возможности выступить в прямом эфире, одновременно требуя от руководства «правительственных сил» всё новых подкреплений. Эти действия привели к росту напряжённости и отдельным, в основном стихийным, противоправным действиям некоторых сторонников Верховного Совета, которые, однако, не могут рассматриваться как «штурм» телецентра.
Опасаясь за исход противостояния, командование внутренних войск приняло решение о применении против сторонников Верховного Совета огнестрельного оружия и бронетехники. После неудачной попытки спровоцировать огонь со стороны членов дополнительных охранных подразделений Верховного Совета, ранив выстрелом одного из них, взрывом свето-шумовой гранаты был подан сигнал к открытию огня на поражение».
«Я лежал рядом с грузовиком, – свидетельствует американский фотожурналист Пол Отто. – Смотрю, люди с автоматами. Ну, думаю, крутые кадры получатся. Стрельба шла из здания. И каждый раз, когда они били через окна, на меня дождём сыпались осколки стёкол. На моих глазах несколько человек, лежащих рядом, были смертельно ранены и в течение получаса скончались. Потом очередь дошла и до меня. Одна из пуль зацепила голову, а вторая пробила правое лёгкое. Я потерял сознание…»
Машины «скорой помощи» пытались забрать раненых, но им не давали этого сделать. В это же время некие люди вставали, поджигали бутылки с «коктейлем Молотова» и пытались забросить их на второй этаж, откуда вёлся огонь. Когда это им не удавалось, они возвращались за новой бутылкой, и всё повторялось. Но по этим боевикам, которые действительно нападали, никто не стрелял.
Непосредственный приказ бить по целям был отдан заместителем командующего внутренними войсками генерал-майором Павлом Голубцом по согласованию с командующим ВВ Анатолием Куликовым. Имея абсолютное военное превосходство над пришедшими в «Останкино», среди которых было лишь десятка два вооружённых людей, бойцы спецназа действовали, выражаясь языком права, несоразмерно и неизбирательно. Впрочем, у войны своя логика, свои приказы и свои командиры.
Роковой выстрел
Как известно, поводом для открытия шквального огня послужила смерть бойца «Витязя» Ситникова. В результате на площадке перед телецентром погибли по меньшей мере 46 и были ранены 124 человека. Наиболее интенсивно лупили по группе журналистов, оказавшихся с правой стороны. На какой-то миг стрельба стихла, и раздались стоны французского оператора, звавшего на помощь. К нему попытался встать санитар в белом халате – и снова раздались выстрелы.
На основании собранных материалов члены парламентской комиссии пришли к выводу, что причиной гибели рядового Ситникова, «по-видимому, стали неосторожные действия с оружием кого-то из его сослуживцев». Расследование, проведённое Генеральной прокуратурой РФ, не обнаружило следов использованного взрывчатого вещества – были найдены только осколки.
…Командир «Витязя», человек весьма уважаемый и авторитетный, категорически не согласен с этими выводами. «Это говорит только о некомпетентности следствия, – считает С.И. Лысюк. – Ситников погиб от осколка тандемного заряда гранатомёта РПГ-7 и посмертно был удостоен звания Героя России. Этот эпизод стал сигналом к началу активных действий… Мне себя винить не в чем. Я выполнял приказ. Конечно, я испытываю большое сожаление в связи с тем, что погибли люди, в том числе совершенно невинные. Все мы стали тогда жертвами кризиса власти. Но также хочу сказать следующее: будет грош нам цена, если мы, военные, не выполним приказ».
Так кто же прав? На самом деле выстрел был. Характер повреждений, приведших к гибели рядового Ситникова, был известен следствию практически сразу: не прямое попадание, а поражение осколками и взрывная травма.
Одним из свидетелей того, что происходило в «Останкино», оказался наш товарищ Михаил Зотов, военный журналист, трагически погибший в 2008 году. На момент описываемых событий Мишка являлся корреспондентом программы «Время». Вот его рассказ: «Мы работали вместе с Владимиром Молчановым и снимали практически все события. И попали на переговоры «Витязя» с Макашовым у 17-го подъезда. Он вместе с Анпиловым просил прямого эфира. Подошёл помощник одного из руководителей ОРТ, они отошли в сторону, и я понял, что откуда-то поступило указание не вести никаких переговоров на эту тему. Хотя, на мой взгляд, допустить их до эфира… это никакого бы вреда не принесло. И можно было бы всё закончить мирным путём.
Но в этой толпе находился и некий сержант запаса. Насколько я понял, гранатомёт у него был заряжен болванкой. И, я не знаю, из каких побуждений, он решил выстрелить вверх. А на той стороне здания есть небольшой бордюрчик, за которым сидел боец «Витязя», который был убит. Болванка пролетела, задела бордюр, осколки отрикошетили, и он был убит в затылок».
Имело место также поражение ударной волной. Такова правда.
Кровавая каша
На следующий день состоялся так называемый «штурм Белого дома», а правильнее сказать – расстрел парламента. Иными словами, 3–4 октября произошла развязка конфликта, который созревал в течение очень долгого времени. Причём видно, что «инициатива» в этом процессе принадлежала Борису Ельцину и тем силам, на которые он опирался. Было много времени, чтобы остановиться, но «гарант конституции» предпочёл действовать силовыми методами, без оглядки на права человека.
Утром 4 октября по устному приказу министра обороны генерала армии Грачёва в Москву ввели войска. Руководство ими возлагалось на заместителя министра обороны генерал-полковника Кондратьева. Приказ обязывал его к 9.00 разработать план операции, однако он этого не сделал. Этот «недочёт» повлёк за собой страшные последствия. Как позже выяснило следствие, войска Минобороны целый день сражались… с внутренними войсками МВД.
…В то время как внутренние войска расправлялись с защитниками Дома Советов, на соседней улице боевое дежурство несли части Минобороны. Сержант Р., член экипажа БТР: «Мы доложили комдиву о том, что неизвестные бэтээры, ведя интенсивный огонь, двигаются по направлению к Белому дому. Генерал-майор Е., не зная, чья это техника, приказал огонь не открывать и укрыться за баррикадами на Краснопресненской набережной».
Укрылись. То, что происходило дальше, до сих пор поражает воображение даже самых опытных, видавших виды военных. «Майор Н. после расстрела баррикады повёл свой БТР через улицу Николаева на Краснопресненскую набережную. В районе Глубокого переулка набережную перекрывала баррикада. Командир группы, решив, что это защитники Белого дома, приказал открыть огонь на поражение…» Позже на допросах командиры подразделений будут утверждать, что понятия не имели, с кем они воюют, огонь было приказано открывать по всем, у кого было оружие.
Из материалов дела: «Генерал-майор Е., комдив Таманской дивизии, находился на противоположном берегу Москвы-реки. Видел, как по набережной в направлении расположения его войск движутся и ведут огонь 4 бэтээра. Он предположил, что это помощь сторонников оппозиции. Исходя из этого предположения, приказал выдвинуть навстречу группе два бэтээра и открыть огонь из всех видов оружия». В завязавшейся перестрелке погибли командир группы БТР, рядовой внутренних войск и случайный прохожий».
…Такова цепь драматических событий, которая предшествовала приказу спецподразделениям «Альфа» и «Вымпел» штурмовать Дом Советов, отданному Борисом Ельциным. Приказ этот они выполнять отказались – вели переговоры и выводили безоружных людей из Белого, ставшего после расстрела чёрным, дома.
В 1994 году генеральный прокурор Алексей Казанник, принявший решение амнистировать руководителей и активных участников обороны Дома Советов, объяснял на страницах газеты «Деловой мир»: «Допросив тысячу военнослужащих, мы получили следующие доказательства: никаких мирных переговоров в промежуток времени между событиями 3 и 4 октября не велось – был отдан приказ штурмовать немедленно… В паузе между случившимся 3-го и тем, что произошло 4 октября, никто не предупреждал людей, оставшихся в Белом доме, о начале обстрела и штурма, то есть доказательств ведения каких-либо переговоров нет».
Кстати
За несколько дней до развязки была предпринята попытка выйти из тупика и не допустить крови. Под эгидой Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II начались переговоры в СвятоДаниловом монастыре. Возможно, именно здесь была «развилка», но эти переговоры под эгидой Русской православной церкви оказались «упущенной возможностью»– выходом, которым политики не воспользовались.
Павел Евдокимов
Фото Александра Шогина и Игоря Зотина (ИТАР-ТАСС)
Свежие комментарии