Политика

На таких людях стоит Россия

В Ухте мы наткнулись на так называемый Музей переселенцев XX-го века, где собраны интересные артефакты времен депортации советских граждан на Север. Организовал и развивает это народное дело потомок репрессированных украинских немцев-переселенцев Виктор Моор.

«Выйдешь к насыпи – тоненькая ниточка тянется, желтая на пестром фоне летней тундры, а по обе стороны от нее – такая нетронутая, таинственная глушь, такое необжитое пространство, что поневоле всем существом держишься за эту ниточку, связывающую тебя с жизнью, с прошлым и с робкими надеждами на будущее...»,

Так, в первой половине прошлого века, писал Лазарь Шерешевский, участник строительства Северо-Печорской железной дороги, когда Коммунистическая партия под началом Берии осваивала северные просторы России. Наравне с такими стратегическими регионами как Колыма, Магадан, Норильск и Караганда, Коми АССР была в те годы одним из самых больших и стратегических островов Архипелага ГУЛАГ.

В память о сотнях тысяч политзаключенных, павших в процессе строительства советского государства, внук депортированных украинских "кулаков", Виктор Моор не надеясь на помощь государства по крупицам восстанавливает историю своей страны.

В этой потрепанной теплушке 1902 года выпуска собраны различные артефакты как гулаговских времен так и предметов быта коренных жителей. Здесь можно найти самые экзотические вещи: от прибора для измерения давления советского ракетного комплекса, до лаптей и сохи, принадлежавших крепостным Российской Империи.

Администрация лагерей в первую очередь обращала внимание на решение производственных вопросов в ущерб организации самого лагеря, устройства жизни и быта заключенных. Например, «...лагпункт № 55 – это лагпункт типа 1938 года: сплошные нары, вшивость составляет 50%. Заключенные по утрам не умываются, по утрам не дают чай, а только кипяток» – указывалось в одном из отчетов о ходе северных соцстроек.

Большинство заключенных, работавших в управлении лагеря на различных инженерно-технических должностях, были осуждены по печально известной 58 статье УК РСФСР. Все лагерные режимные инструкции строжайше предписывали использовать их только на самых тяжелых «общих» работах, за этим бдительно следили оперуполномоченные из оперативно-чекистских отделов. Однако начальство из Москвы требовало в первую очередь выполнения производственного плана, что было невозможно сделать, не привлекая знания и опыт «врагов народа».

Виктор берет в руки граненый стакан брежневской эпохи, заводит немецкий патефон времен второй мировой: "Во время войны немец показал моей бабушке вот эту монету, - кладя в мою ладонь легкую никелевую марку рассказывает владелец частного музея на рельсах, - смотри, сказал Фриц, это наши деньги, с ними мы пройдем через всю страну!" Уроженица Днепропетровска достала из кошелки тяжелую советскую монету, вдвое превышающую по весу гитлеровскую, бросила захватчику: "Попробуйте!"

«Некий товарищ предложил использовать заключенных по 18 часов. Вопрос этот имеет большое принципиальное значение и нужно коммунисту додуматься до этого. Спрашивается, что же будет через три дня от такой производительности. Товарищ ... недооценивает вопрос сохранения рабочей силы. То же самое и с выходными днями для заключенных», - писали в 1939 году в советских газетах.

Печатная машинка, прослужившая долгое время в местном отделении НКВД и лапма Ильича.

Большинство предметов из представленной коллекции любитель-краевед накопал в окрестностях; изредка встречаются и такие вещицы:

Дмитрий Дацук родился и прожил в Ухте 30 лет; в далеком 37-м его деда этапом пригнали в Ухту, дав 10 лет лагерей за велосипед и бинокль, посчитав его "польским шпионом". "Многие представители моего поколения сегодня начинают интересоватся историей своих родителей, своей страны, - говорит Дмитрий, - и это похвально".

Виктор - мастер на все руки, жители стекаются к нему в автокерку (автомастерская - коми) со всей окрестности - кто примус починить, а кто-то - потекший автомобильный радиатор.