Фотография изображала громадный военный корабль, корпус которого был, казалось, из одних стальных заплат. Надстройки испещрены глубокими шрамами, а дымовая труба, изрешеченная осколками, напоминала решето. На палубе не было видно ни одного человека. Но на корме развевался военно-морской флаг! Когда же мы пристальнее всмотрелись в снимок, увидели — из стволов тяжелых орудий курятся дымки.
Корабль стрелял…В музей эта фотография попала так.
Изучая действия советского Военно-Морского Флота в боях с фашистами, мы решили еще раз познакомиться с планом разбойничьего нападения гитлеровской Германии на Советский Союз. Гитлер назвал его «планом Барбаросса» — кличкой средневекового немецкого императора Фридриха I Барбароссы, стремившегося подчинить окружающие государства. Конечно, фашисты считали план тайной из тайн, только после войны он попал в наши руки.
В этом документе, утвержденном Гитлером, ставились задачи сухопутным армиям, воздушным эскадрам, военно-морским флотам. Но что это? «Штаб особого назначения». Какова его роль? Почему даже в таком сверхсекретном документе это засекречено? Заинтересовало нас и другое — этот «штаб» должен был выполнить приказ до начала нападения на СССР. И еще: «штаб» стоял в «плане мероприятий» на пятом месте, что говорило о важности операции.
Мы посоветовались с историками. Они сказали:
— Вице-адмирала Александра Герасимовича Ванифатьева знаете? В сорок первом году он командовал этим «штабом».
А Ванифатьев показал нам фотографию корабля.
— Вот он, пункт пятый «плана Барбаросса»…
В один из дней 1939 года в Германии, на судостроительном заводе в Киле, звучали бравурные марши. Спускали на воду тяжелый крейсер «Лютцов», водоизмещением шестнадцать тысяч тонн. Стальная громада медленно сползла со стапеля в воду.
В Англии с тревогой гадали, насколько быстро немцы введут «Лютцов» в строй. Фашистские крейсера-рейдеры уже успели нанести немалый урон судоходству «владычицы морей». Только броненосец «Дейчланд» в первые недели войны потопил и захватил в плен несколько пароходов. А «Лютцов» — это сорок орудий, двенадцать торпедных аппаратов, три самолета, скорость тридцать два узла.
Но внезапно Германия объявила о продаже «Лютцова». Корабль приобрел Советский Союз. В Англии облегченно вздохнули…
В майский день 1940 года буксиры втянули недостроенный крейсер в Неву. Он получил имя «Петропавловск».
А вскоре в Ленинград прибыла группа немецких инженеров и техников, чтобы участвовать в достройке корабля. И в тот же день приехал из Москвы германский военно-морской атташе капитан первого ранга фон Баумбах. Он долго о чем-то беседовал с немецкими специалистами. Сначала со всеми вместе, потом с каждым в отдельности, потом опять собрал всех. И, судя по выражению его лица, уехал он из Ленинграда в отличнейшем настроении.
«Лютцов» начали достраивать. Впрочем, работал лишь экипаж, а германские специалисты вдруг дружно… захворали. У одного объявился радикулит, у второго — ревматизм, у третьего — необычайно острый гастрит. Немцы часами толкались в поликлинике, кряхтели, стонали, охали и, если врачи не находили болезни, требовали консилиума. А те, кто не жаловался на состояние здоровья, просто слонялись по кораблю.
Советские моряки напоминали специалистам о договорных обязательствах, но те, что называется, и в ус не дули. «Ну и сачки! — возмущались наши матросы. — Вот тебе и хваленая немецкая аккуратность!»
А далеко, в Берлине, уже стряпали «план Барбаросса». Пятый пункт его предусматривал обезвреживание крейсера «Лютцов». Немецкий генеральный штаб зорко следил, чтобы корабль не вступил в строй.
С весны сорок первого года бездельники инженеры стали упаковывать чемоданы и поспешно убираться восвояси. К июню на корабле не осталось ни одного «спеца».
Фон Баумбах доложил в Берлин: задание выполнено. Это означало — в руках русских все! о лишь небоеспособный корпус. И в «плане Барбаросса» против пятого пункта поставили жирную «птичку».
А на «Петропавловске» вспыхивали огни электросварки, раздавалась неумолчная дробь пневматических молотков. Устанавливались орудия, монтировалась электростанция, механизмы подачи снарядов в артиллерийские башни. Судостроителям помогали шестьсот человек экипажа.
Представителя немецких фирм, когда они «работали» на крейсере, выражали крайнее недовольство чрезмерным, по их мнению, усердием моряков в сборке механизмов. Даже прятали от них чертежи. «Ваше дело принять готовый корабль», — фальшиво улыбаясь, говорили они.
Но балтийцы и тогда не теряли времени даром. И теперь трудились, не жалея сил.
И вот в начале сентября 1941 года, когда фашистские войска вышли на подступы к Ленинграду, с «Петропавловска» направились на сушу корректировщики артиллерийского огня.
7 сентября с наблюдательно-корректировочного поста сообщили: «На перекрестке дорог скопление фашистских танков, орудий и автомашин. Просим огня».
Крейсер дал залп, второй, третий…
— Отлично! — сообщали корректировщики. — Снаряды ложатся точно!
Крейсер усилил огонь. И хотя многие системы, многие механизмы смонтировали буквально за несколько часов до боя, действовали они безотказно.
Новое сообщение корректировщиков: в 35 километрах от Ленинграда, на железнодорожной станции, сгружается фашистский полк.
Пушки крейсера вновь загремели.
— Состав разбит и горит, много убитых и раненых, — сообщили с поста.
И так изо дня в день. От частой стрельбы на стволах орудий даже краска вспучилась.
Командование 18-й фашистской армией, штурмовавшей Ленинград, всполошилась — что за корабль наносят столь тяжелый урон частям вермахта? Воздушная разведка донесла: крейсер «Лютцов» стоит в Угольной гавани Ленинградского морского порта.
Командующий войсками немедленно сообщил об этом в Берлин. Там не поверили: ведь в «плане Барбаросса» против пятого пункта стоит «птичка», начертанная не кем иным, как главнокомандующим военно-морским флотом адмиралом Редером. Затем приказали: уничтожить крейсер немедленно.
Крейсер начали зверски бомбить. Самолеты шли с разных сторон на разных высотах. Но зенитные орудия корабля били так кучно и так дружно, что бомбовозы сворачивали с боевого курса.
Пушки «Петропавловска» продолжали посылать тяжелые снаряды по войскам. Дистанция стрельбы сокращалась. Двадцать пять, двадцать, десять и, наконец, три километра. Крейсер оказался на переднем крае обороны города. С палубы видно было, как скапливались немецкие танки и войска. Корабль стрелял прямой наводкой.
Из Берлина запрашивали — когда наконец будет потоплен «Лютцов»?
И вот гитлеровцы подтянули в район Лигова несколько тяжелых батарей, которые открыли по крейсеру бешеную стрельбу. Корабль не имел хода — машины не были смонтированы, — он защищался, стоя на якоре. Орудия противника были скрыты в лесу, «Петропавловск» вел огонь по вспышкам выстрелов.
Фашистам все же удалось пристреляться. Корпус крейсера вздрагивал от ударов бронебойных снарядов. Но и фашисты теряли одно орудие за другим.
— Морякам — «ура»! — передали солдаты, наблюдавшие эту дуэль.
Гитлеровцы подтащили в район боя новые орудия. Крейсер получил сорок пять прямых попаданий только из 8-дюймовых орудий.
Падали сраженные осколками офицеры, старшины, матросы. В пробоины рвалась вода, в верхних помещениях бушевал пожар. Пламя подбиралось к снарядному погребу, нависла угроза нарыва. И тогда, чтобы спасти корабль, командир приказал открыть кингстоны. Крейсер лег на грунт, над водой возвышались лишь орудийные башни, надстройки, мостик.
«Лютцов» потоплен», — доложил в Берлин командующий 18-й немецкой армией. Против пятого пункта «плана Барбаросса» была поставлена вторая жирная галочка.
Между тем в Германию проникли слухи, что крейсер «Лютцов» нанес войскам фюрера большой ущерб. Эти слухи были крайне неприятны фашистским правителям. В газетах появилось «опровержение». А чтобы немцы забыли о продаже большевикам крейсера «Лютцов», его имя присвоили броненосцу «Дейчланд».
«Броненосец «Лютцов» готов сразиться с советским флотом», — хвастались фашистские газеты.
Со стороны казалось, что крейсер действительно мертв. Но моряки не покинули корабль, они лишь до времени притаились. Стоило на верхней палубе появиться матросу, как фашисты открывали орудийный и минометный огонь.
Внутри же, в незатопленных отсеках, шла упорная борьба за жизнь крейсера. Его буквально на глазах врага надо было поднять, отвести в Неву и снова всю мощь корабельных пушек обрушить на гитлеровцев.
Не знали тогда фашисты, что на «мертвом» крейсере, под самым носом, совершались невиданные дела. В глухие, темные ночи к кораблю подходили буксиры, сгружали насосы, сварочные аппараты, продовольствие. Водолазы опускались на дно и заделывали пробоины.
Однажды фашисты, видимо, что-то заметили, над крейсером появился самолет и «на всякий случай» сбросил 200-килограммовую бомбу. Она пробила палубу, разорвалась внутри корабля. К счастью, потерь в людях не было.
Наконец все исправлено. Моряки дожидались темной, беззвездной ночи. И когда она пришла, пустили в действие водоотливные насосы, которые в течение часа выбросили из корабля 1600 тонн воды.
Стальная махина — 212 метров длины, 22 метра ширины — дрогнула и медленно оторвалась ото дна. С буксира тотчас подали металлические тросы. Скорее в Неву! Но тут крейсер вдруг накренился и стал тонуть: в трюм поступало большое количество воды.
Быстро опустили водолазов. Оказывается, в той части днища, которая ранее упиралась в грунт, — пробоина. Пока заводили пластырь, забрезжил рассвет. Фашисты могли заметить приподнявшийся крейсер. Поступила команда: открыть кингстоны. Крейсер вновь лег на дно, точно в прежнем положении, а буксиры поспешно удалились в Неву.
Через несколько суток, дождавшись глухой безлунной ночи, опять заработали насосы. Крейсер всплыл, пять буксиров впряглись и потащили его. И снова неудача: через сотню метров корабль сел на мель — фашисты так перепахали бомбами и снарядами дно гавани, что изменился его рельеф.
С мели крейсер сняли лишь в три часа ночи, до рассвета вывести его из-под обстрела не удалось бы. Пришлось возвращаться на старое место и открывать кингстоны…
И только через неделю, в дождливую, пасмурную ночь, крейсер в третий раз оторвали ото дна и увели в Неву.
Утром фашисты оторопело рассматривали дамбу гавани: «Лютцова» не было…
А «Петропавловск» вскоре подал голос с Невы.
15 января 1944 года, когда войска Ленинградского фронта начали бои за полное освобождение Ленинграда от вражеской блокады, крейсер открыл огонь по Красному Селу — крупному узлу сопротивления противника. Расчищая дорогу наступавшей пехоте, он громил доты, уничтожал батареи, штабы, истреблял живую силу.
Десять суток подряд «Петропавловск» вел огонь по врагу. В эти дни он выпустил более тысячи крупнокалиберных снарядов, больше чем какой-либо другой корабль Краснознаменного Балтийского флота.
За мужество и отвагу все офицеры, старшины и матросы «Петропавловска» получили боевые награды.
А капитану первого ранга фон Баумбаху дорого обошлась ошибка. Как пишет в своих воспоминаниях бывший народный комиссар Военно-Морского Флота СССР Герой Советского Союза Н.Г. Кузнецов, в годы войны в германской печати проскользнула заметка, в которой говорилось, что фон Баумбах расстрелян по приказу Гитлера за неправильную информацию о советском флоте.
Что же с фашистским броненосцем «Лютцов» — бывшим «Дейчланд»?
В конце войны его разбомбили самолеты у города Свинемюнде. Оставшиеся в живых так поспешно бежали с корабля, что бросили флаги. Советские солдаты на лодках добрались до броненосца и забрали флаги. Один из них — громадное полотнище, увенчанное изображениями свастики, железных крестов и орлов, штандарт военного министра и главнокомандующего вооруженными силами фашистской Германии, — был прислан в Морской музей.
Николай Андреевич Бадеев, «Принимаю бой», 1973г.
Свежие комментарии