Как я уже написал, тараны бывают двух типов. Тараны огненные и просто тараны .
Осознанные тараны применялись во всех странах. Дороже продавали свою жизнь, когда деваться было некуда. Больше всего таранов было в Японии и в СССР.
В Японии тараны камикадзе совершали во имя Императора. Это полное презрение к смерти. А у нас другая психология. Любовь к жизни!
Так вот из любви к жизни, ненависти к врагам наши лётчики и шли на таран.
Если, к примеру, отрубить своими лопастями хвост или кусочек крыла, то это ещё не смерть, хотя риск огромный. Таких таранов у нас за годы войны было совершено огромное множество(примерно 500), но не следует думать, что это легко и просто. Многие лётчики со своими истребителями отбрасывались в сторону воздушным потоком. Это у И. Каберова описано.
Когда лётчик идёт на огненный таран, то шансов, уцелеть, у него нет. Однако, когда я писал о героях Ленинградского неба, встретил, совершенно уникальные события которыми я хочу поделиться. Все Герои указаны мной, и ссылка там дана. Здесь пишется с сокращениями.
Такой случай произошел 3 августа 1942 г. на Волховском фронте.
В составе четверки самолетов, Ил-2 на задание вылетел командир звена младший лейтенант А. И. Гарбуз
Юго-восточнее деревни Ларионов Остров советские летчики обнаружили колонну вражеской пехоты, двигавшуюся но дороге. … снаряд угодил в бензобак штурмовика. Машина вспыхнула. Пламя проникло в кабину, охватило одежду летчика, обожгло лицо и руки. Продолжать полет стало невозможно.
Развернув самолет вдоль дороги, Александр Гарбуз нажал гашетки всех пушек и пулеметов и на полном газу врезался в гущу подвод.
От сильного удара Александр Гарбуз потерял сознание. Когда очнулся, его взору предстала страшная картина разрушения: кругом валялись трупы и исковерканные повозки. Превозмогая боль от ожогов и ушибов, отважный пилот двинулся на восток…
Скрываясь от врагов, Гарбуз шел целые сутки, шел до тех пор, пока силы не оставили его. Очнулся он на руках советских бойцов.
Другие совершенно уникальные случаи таранов, когда вероятность остаться в живых равна 0 есть лобовые тараны.
Два самолёта летят навстречу друг другу. Тот у кого нервы не выдерживают отворачивает и подставляет борт или брюхо врагу, а враг с близкой дистанции открывает огонь разнося в клочья самолёт противника.
Как правило, у наших лётчиков нервы были покрепче.
MV во второй степени / 2 - помните? Это кинетическая энергия. Что это такое? Я в детстве скатывался на велосипеде с моста. Разогнался так, что каждая трещинка в асфальте отдавалась в руле, это уже была скорость 60-70 километров в час или около 20 метров в секунду, а в этот момент, какая-то муха перелетала через дорогу и попала мне в лоб. Я чуть с велосипеда не слетел.
Это кинетическая энергия мухи перешла в потенциальную энергию.
Теперь представьте, что будет, если самолёты столкнуться.
Вот вероятность, чтобы так столкнулись, равна почти нулю.
Однако, 30 июня 1941 г.
Наши бомбардировщики зашли на цель с тылу и уничтожили мост. При возвращении на базу они были атакованы тремя фашистскими истребителями Me-109F из JG54. Ведущий группы принял решение сомкнуть строй и уходить на бреющем. Один "мессершмитт" попал под перекрёстный огонь носового и верхнего пулемётов самолёта Игашова и был сбит. Но в это время другой поджог левый мотор и ДБ-3Т стал терять высоту. В это время на него набросилась ещё четвёрка Me-109F. Тогда Игашов довернул свой самолёт им навстречу и правым крылом снёс хвостовое оперение одного "мессершмитта". После этого обрушил горящий самолёт на мотоколонну противника, скопившуюся у переправы через Западную Двину.
Это был первый в истории авиации таран воздушной и наземной цели в одном бою.
Утром 4 июля 1941 года лётчик 158-го истребительного авиационного полка старшина Н. Я. Тотмин первым поднялся в воздух на истребителе И-16 для отражения налёта вражеской авиации на аэродром Рожкополье. Набрав высоту, он обнаружил 8 бомбардировщиков Ju-88, которые уже заходили в атаку на стоянку самолётов. Тотмин бросился им наперерез и с первой же атаки подбил ведущего. Строй "Юнкерсов" распался.
Оставив повреждённый бомбардировщик, Тотмин развернулся и пошёл в лобовую атаку. В последний момент противник хотел отвернуть в сторону, но Тотмин, накренив свой истребитель, крылом срезал плоскость "Мессера". Тот, кувыркаясь, упал на окраине аэродрома и сгорел. От удара И-16 потерял управления и вошёл в штопор. Тотмин попытался выпрыгнуть, но поток воздуха помешал этому. Тогда он руками выбросил купол парашюта за борт и тот вытащил его из кабины на высоте 50 метров.
7 сентября 1941 года
Старший лейтенант Габринец поджег один фашистский самолет. Но в этот момент его обстреляли сзади и он получил ранение. Фашистские пилоты, понимая, что горючее и боеприпасы у советских самолетов на исходе, стали наседать еще упорнее. Тогда Габринец пошел на МиГ-3 в лобовую атаку на «мессершмитт». Фашист бил из всех пушек и пулеметов, а у нашего летчика уже же было патронов. Но, раненный, он не сворачивал с курса. Несмотря на попытку фашиста отвернуть в сторону в последний момент, истребитель старшего лейтенанта на огромной скорости ударил плоскостью по вражескому самолету, который развалился на куски. M. Габринец произвел посадку с убранными шасси на свой аэродром.
Исключительные обстоятельства в воздухе сложились и 25 мая 1942 года. В этот день из Кронштадта в море вышел минный заградитель, сопровождаемый катерами. Для своевременного обнаружения плавучих средств противника, могущих угрожать нашим судам, и отражения возможного нападения вражеской авиации вылетело шесть самолетов 71-го истребительного авиаполка ВВС Краснознаменного Балтийского флота.
Западнее острова Лавансари на корабли напали десять «Мессершмиттов-109» и два «Фокке-Вульфа-190». Они уже заходили в атаку, когда со стороны моря на них обрушились советские истребители. Завязался воздушный бой.
От общей группы советских истребителей откололся молодой летчик старший сержант Анатолий Ситников. «Фокке-вульф», как коршун, свалился со стороны солнца на нашу «чайку». Ситников оглянулся. Мгновенно оценив обстановку, пилот понял, что надо действовать решительно и быстро, ни в коем случае не дать врагу зайти в хвост своего самолета.
Без промедления развернувшись, комсомолец пошел навстречу матерому фашисту. Огонь противника не отпугнул молодого летчика. Старший сержант Ситников тоже стрелял из всех пулеметов, не сворачивая с курса. Фашист заметался, пытаясь избежать страшного удара, но было уже поздно. И-153 Ситникова плоскостью врезался в крыло «фокке-вульфа», и оба самолета, разваливаясь, полетели к воде. Наш летчик успел выпрыгнуть с парашютом, а гитлеровец нашел свою могилу в водах Финского залива.
24 мая 1943 г. младший лейтенант А. В. Закревский, на Волховском фронте, производил разведку войск противника. Его сопровождали четыре истребителя. Во время выполнения задания впереди по курсу они увидели двухмоторный немецкий самолет Ме-110, прикрываемый парой истребителей ФВ-190.
Александр Закревский вступил в схватку, умело отражая атаки врага. Но случилось так, что он оказался один на один с «фокке-вульфом». Его И-16 по тактико-техническим данным значительно уступал новейшему германскому истребителю.
Пользуясь преимуществами своего самолета, фашист легко уходил из-под огня советского истребителя и нападал на него то сверху, то снизу. Вот пулеметная очередь прошила одну, затем вторую плоскость И-16. Закревский не хотел, да и не мог выйти из боя. Он встречал противника лобовыми атаками. Гитлеровец сначала избегал их, но Закревский все же подчинил врага своей воле и предпринял очередную атаку с передней полусферы. Атака окончилась таранным ударом советского истребителя. Самолет с черными крестами перешел в беспорядочное падение и врезался в землю. Сильно поврежденная машина Закревского сорвалась в штопор. Все попытки летчика прекратить ее вращение не увенчались успехом — пришлось прыгать с парашютом.
Вообще, для интереса, Ковзан Борис Иванович стал единственным человеком в миpе, совершившем 4 таранных удаpа. Он летал на Северо-Западном фронте. По соседству с Ленинградским.
А на Ленинградском фронте “рекордсменом” был Хлобыстов Алексей Степанович. Он совершил 3 тарана, причём 2 в одном бою. Всего он сбил 10 самолётов в 26 воздушных боях.
Пресайзен Исаак Зилович
26-го июня 1941-го года при заходе на цель самолет капитана Николая Гастелло вспыхнул от прямого попадания зенитного снаряда. Гастелло направил горящую машину в гущу вражеской механизированной колонны. Буквально на следующий день, 27 июня, в такой же ситуации оказался заместитель командира эскадрильи 128-го скоростного бомбардировочного авиаполка старший лейтенант Исаак Пресайзен.
Снарядом пробило бензобак. Пресайзен бросил машину в пике и нанес бомбовый удар по фашистской пехоте. Но пламя, охватившее самолет, сбить не удалось. Тогда Пресайзен направил пылающий бомбардировщик на скопление вражеских танков и мотопехоты. Раздался страшный взрыв. Обломки техники с людьми взлетели в воздух. Движение немецких войск на одном из участков автострады Минск-Москва было остановлено на несколько суток.
Подвиг Гастелло вошел в историю советской авиации как огненный таран. Летчик посмертно был удостоен звания Героя Советского Союза. Очередь была за Исааком Пресайзеном. Когда возвратившиеся с боевого задания однополчане доложили о подвиге Пресайзена заместителю командира полка Сандалову, тот сразу же вылетел на место тарана и, убедившись в достоверности происшедшего, доложил командиру полка майору Чучеву. После согласования с командиром дивизии полковником Аладинским был оперативно оформлен и отправлен наградной материал с представлением Пресайзена к званию Героя Советского Союза.
Но даже посмертно Исаак Пресайзен не удостоился Золотой Звезды. Словно и в помине не было огненного тарана. Хуже того, приказом по полку номер 22 за сентябрь 1941 года он почему-то был отнесен к числу пропавших без вести, о чем жене летчика Лидии сообщили лишь через полгода. Начальник штаба полка капитан Дробышев, готовивший наградной материал и скрепивший описание подвига Пресайзена полковой печатью в июле 1941 года, отправил в январе 1942 года в Сызрань Лидии письмо следующего содержания:
"Уважаемая товарищ Пресайзен! До сих пор нам не верится, что мы навсегда потеряли Вашего мужа, а нашего боевого товарища. Будем ждать победного конца войны, когда судьбы товарищей станут определеннее. Но даже если и погиб товарищ Пресайзен, то он отдал жизнь очень дорого. Желаем бодрости, веры в победу. Наше дело правое, победа будет за нами".
Почему произошла такая метаморфоза? По какой причине герой в одночасье был превращен в без вести пропавшего? К сожалению, это выяснилось лишь через много-много лет. А пока от вдовы скрыли, что ее муж совершил героический подвиг и заплатил за него жизнью. Получив письмо Дробышева, Лида тяжело заболела. Она скончалась в 1947-м году, оставив семилетнего сына Дмитрия на попечение Моше Пресайзена, старшего брата погибшего летчика.
Почти два десятилетия ничего не было слышно об Исааке Пресайзене. Из пропасти забвения его имя извлекли два журналиста - В.Гапонов и В.Липатов. Им удалось разыскать в Москве механика самолета Рыбакова Александра Николаевича, готовившего машину Пресайзена к последнему вылету. В итоге редкой журналистской удачи родился очерк "Подвиг", появившийся осенью 1959-го года в газете "Советское Подолье" на родине героя, в городе Хмельницкий, где жил и его брат. Моше отправил газету с очерком племяннику Дмитрию Пресайзену в г.Зея, Амурской области.
Открытие подлинных обстоятельств гибели Исаака, разбередив незаживающую рану, все-таки положило конец угнетающему состоянию неизвестности.
Очерк "Подвиг" стал первой ласточкой среди множества последовавших публикаций о неведомом доселе летчике, шагнувшем в бессмертие в жаркий полдень 27-го июня 1941-го года. Беспристрастное время ставило знак равенства между подвигами Гастелло и Пресайзена. Все авторы - и литераторы, и генералы - восхищались мужеством и отвагой обоих героев, однако почему-то стыдливо умалчивали о том, что второй из них не был отмечен наградой.
Тем временем, Дмитрий и Моше разыскали однополчан Пресайзена и послали несколько запросов в Центральный архив Министерства обороны СССР в подмосковном Подольске, чтобы выяснить, нет ли там каких-либо ценных сведений в личном офицерском деле Исаака Пресайзена.
Последовало долгое молчание. И вдруг, в конце зимы 1970-го года, пришел ответ. В официальном письме за номер 31364 от 5-го февраля начальник архивохранилища майор Ковалев сообщил, что в наградном материале на личный состав ВВС Западного фронта за 1941-й год имеется представление к награде на зам. командира эскадрильи старшего лейтенанта Исаака Зиловича (Зиновьевича) Пресайзена. В списке отличившихся в самых первых воздушных сражениях по 128-му авиаполку это представление зарегистрировано под номером 4. Ковалев прислал копию документа, о существовании которого родные Пресайзена не подозревали.
Резолюции с отказом в присвоении летчику звания Героя Советского Союза там не было. Следовательно, документ не утратил своей силы. К кому только ни обращались Моше и Дмитрий на протяжении последующих двадцати лет, но в ответ получали равнодушные отписки, сводившиеся к одному - установить сейчас причину, по которой Исаак Пресайзен не был награжден командованием, не представляется возможным за давностью времени.
Однако сын летчика, Дмитрий Пресайзен в конце концов докопался до этой причины. Добившись допуска в Подольский архив, он с головой окунулся в изучение фронтовой документации 128-го бомбардировочного полка. Среди наградных материалов он, в конце концов, отыскал представление отца к званию Героя. С бьющимся от волнения сердцем взял в руки пожелтевший от времени документ. Он помнил его содержание наизусть. Помнил фамилии тех, кто его подписал. Чучев. Дробышев. Аладинский. Четвертая подпись принадлежала командующему ВВС Западного Фронта генералу Копцу.
После недолгого расследования все стало на свои места. Отличившись в Испании и получив там звание Героя Советского Союза, отважный летчик быстро пошел в гору. Накануне войны он был назначен командующим ВВС Белорусского особого военного округа, на базе которого образовался Западный фронт. Но в первый же день войны Копец фактически остался полководцем без войска. Большая часть самолетов фронта была уничтожена на аэродромах, не успев подняться в воздух. Уцелевшие же авиаполки, вроде 128-го, сражались героически. Летчики пытались спасти положение, нередко ценой жизни, как поступили Гастелло и Пресайзен.
Сталин возложил вину за тяжелое поражение Красной армии в первые дни войны на командование Западного фронта. Командующий фронтом генерал армии Павлов с группой генералов были преданы суду и расстреляны. Генерал Копец, не дожидаясь ареста, застрелился сам. Естественно, подпись генерала-самоубийцы на представлении к званию Героя, которое должно было визироваться Сталиным, не только не утратила силы, но и приобрела отрицательный заряд. Опасаясь неприятностей, никто не рискнул направить наградной материал на Пресайзена в Кремль.
В августе 1989-го года Моше перед отъездом в Израиль предпринял последнюю попытку воздать брату то, что он по праву заслужил. Со всеми документами и свидетельствами однополчан он обратился к народному депутату СССР по Хмельницкому избирательному округу, зам. министру обороны генералу армии В.М.Шабанову. Народный избранник отреагировал лишь через десять месяцев, но распорядился по-армейски: разобраться и доложить. И военком Хмельницкой области полковник Урсол лихо разобрался с мертвым героем. Тем более что семьи Пресайзенов в Хмельницком уже не было - она находилась в Израиле. А Дмитрий жил далеко - в Приамурье. 22-го октября 1990-го года полковник, то ли по своей инициативе, то ли по команде сверху, заполнил наградной лист на И.З.Пресайзена с представлением его к ордену Отечественной воины 1-й степени. Ровно через год, 23-го октября 1991-го года, появился на свет соответствующий президентский указ номер УП-2776 группового характера с формулировкой: "За боевые заслуги в Великой Отечественной войне", распространившийся и на летчика, совершившего второй на войне таран.
Таким образом, И.Пресайзен был отмечен орденом, которым в ознаменование 40-летия Победы награждались поголовно все участники войны с Германией и Японией, имевшие ранения, но оставшиеся в живых. Будь жив Пресайзен, он получил бы орден по военкоматскому списку, как все.
Горбачев подписал тот указ, который ему подготовили референты на основе наградного материала, составленного в Хмельницком облвоенкомате. Если бы президент удосужился хотя бы вникнуть в смысл слов "повторил подвиг Николая Гастелло", фигурировавших в наградном листе, то мог бы и вспомнить, что годом раньше, 4-го октября 1990-го года, он за аналогичный подвиг присвоил звание Героя Советского
Союза посмертно летчику Шике Абрамовичу Корданскому, направившему 8-го сентября 1943-го года подбитый самолет с оставшимися бомбами на палубу вражеского судна в порту Констанца. Через сорок семь лет справедливость восторжествовала. В отношении же И.Пресайзена этого не произошло.
Свежие комментарии