| Теперь уже на Восток... |
 | |
| Один из кварталов Токио | |
 | |
| Мост Каивунбаши и Первый национальный банк. Токио |
Приехав в родную Обуховку, он начинает усиленно готовиться к путешествию, но теперь уже на Восток: самостоятельно изучает японский язык, переписывается с эсперантистами Японии, Кореи, Бирмы.
В 1914 году журнал эсперантистов писал: «Слепой московский эсперантист господин Ерошенко, предпринявший в прошлом году поездку в Англию, отправляется теперь в Токио. Господин Ерошенко путешествует без поводыря».
Осенью 1914 года Ерошенко становится слушателем Токийской школы слепых, — а уже через год после приезда в Японию может свободно объясняться на японском языке. Часто его выручала необыкновенная память. Иностранные языки Василий изучал на слух, часами слушая живую речь или пластинки.
Участвуя в публичной дискуссии с великим индийским писателем и философом Рабиндранатом Тагором, выступавшим тогда в Токийском университете, молодой Ерошенко поразил маститого лектора глубоким знанием христианского вероучения, древних текстов буддизма и дзен-буддизма, изречений пророков ислама.
Тагор настолько заинтересовался доводами Ерошенко, что подошел к нему после окончания дискуссии, чтобы продолжить спор.
В 1916 году в одном из токийских журналов была опубликована первая новелла Ерошенко, написанная по-японски — «Рассказ бумажного фонарика». Автор пользуется методом «черно-белого описания», близким сердцу японского и китайского читателя. Украинец сумел написать на материале чужой культуры так, словно он был местным уроженцем!..
Однажды Ерошенко сказал о Японии так: «Слишком мало земли и слишком много счастья». Друзья-японцы, близкая подруга — Камитика Итико окружили его такой заботой, что Василий казался себе Одиссеем, который чересчур долго гостит у очаровательной Цирцеи. Из Японии он решил уехать в Сиам (Таиланд).
— В Сиам? Зачем? — спрашивали его. И Ерошенко объяснял, что хочет познакомиться с древней культурой, обычаями и поверьями этой загадочной страны. А еще — в Сиаме, говорил он, нет школ для слепых…
Ерошенко приехал в Сиам, когда там начали ограничивать деятельность всех иностранцев. И поэтому его план — создать школу слепых — был обречен на неудачу.
И Василий переезжает в Бирму.
Познакомившись с необыкновенным слепцом, бирманцы решили назначить его директором школы для слепых...
| ...В Бирме Ерошенко узнает, что в России революция |
 | |
| Василий Ерошенко в Японии перед отъездом в Сиам | |
 | |
| Лу Синь и Василий Ерошенко. Пекин, 1922 г. |
Ерошенко писал из Бирмы: «Я полюбил бирманцев, привязался к ученикам школы слепых, и они мне тоже отвечают любовью. Мы заботимся друг о друге, как старшие и младшие братья... Я теперь увлекся воистину прекрасными буддийскими легендами. Передо мною открывается новый, неизведанный мною мир».
В Бирме Ерошенко узнает, что в России революция, которая, как он думал, принесет счастье и свободу народу. Слепой поэт решает во что бы то ни стало возвратиться на родину. Но местные власти не дают разрешения на выезд в Советскую Россию.
Тогда Ерошенко избирает новый маршрут — через Индию, Афганистан и Среднюю Азию. Однако в Калькутте его, по распоряжению английских властей, арестовывают, как «большевистского агента» и помещают на судно, идущее во Владивосток, который в то время находился в руках белого генерала Каппеля.
Ерошенко решает сбежать с парохода: во время швартовки в Шанхае верные друзья передают Ерошенко костюм китайского кули, шапочку с косой и желтый грим для лица. Переодетый и загримированный Василий вместе с настоящими грузчиками-кули сходит с парохода на берег...
Из Шанхая Ерошенко переезжает в Японию, но и японские власти отдают распоряжение о его депортации из страны. В полиции Василию раздирали веки, чтобы убедиться, что он действительно слеп. Он кричал мучителям:
«А ведь слепые-то — вы!..»
Доставленный во Владивосток, Ерошенко стремился как можно скорее перебраться в европейскую часть России. Но дальше пути не было. В районе станции Евгеньевка проходили передовые позиции отрядов Семенова и Каппеля. За ними начиналась нейтральная полоса, где орудовали банды, нападавшие и на белых, и на красных.
Тогда Ерошенко принял решение: уйти в Китай. Пересек границу и по шпалам пошел в Харбин. В один из июльских дней 1921 года он, оборванный, без вещей, с одной лишь гитарой, постучался в стоявший на окраине Харбина дом своего друга Никонэ Хироси...
В Китае Василий преподает эсперанто в Институте языков мира, издает поэтический сборник «Стон одинокой души». Во вступительной статье к сборнику редактор Ху Юй-чжи предсказывал, что «изящный талант слепого поэта и на Западе получит такое же широкое признание, каким он уже пользуется на Востоке».
И вправду, этот небольшой по объему цикл рассказов положил начало литературной известности Ерошенко.
Оказавшись в Китае, он попал в поле зрения Лу Синя. Ерошенко только появился в Харбине, а пекинский журнал «Новая молодежь» уже поместил на своих страницах две его сказки в переводах великого китайского писателя. Более того, Лу Синь приглашает скитальца переехать в Пекин и поселиться у него...
Глядя на усталого от скитаний слепого поэта, Лу Синь сказал однажды:
— Дорогой господин Эро, я читал ваши чудесные сказки и знаю кое-что о вашей судьбе. Наверное, поэтому мне кажется, что мы с вами знакомы уже давно.
— И мне тоже, — радостно отозвался Ерошенко.
Лу Синь сделал все, чтобы жизнь гостя в его доме была интересной и приятной. Они часто беседовали вечерами, такие беседы длились за полночь. Василий Ерошенко с его эрудицией, со знанием литературы и языков, жизни народов многих стран быстро сблизился с китайским писателем. По словам Лу Синя, он привязался к Ерошенко потому, что почувствовал в нем талантливую самобытную натуру, человека с большим сердцем.
В период пребывания Ерошенко у Лу Синя тот стал переводить лучшую пьесу своего друга-украинца — «Персиковое облако» — на китайский язык. В день, когда Лу Синь закончил перевод пьесы, его мать сказала об этом Ерошенко. Гость пришел в такой восторг, что бросился в пляс, потом сорвал со стены гитару и под ее аккомпанемент спел для старой китаянки несколько русских и украинских песен.
Ерошенко преподает в школе эсперанто при Пекинском университете русский язык и литературу. На курсе Василия было 500 студентов: 300 на эсперантском потоке, 200 — на китайском. Лекции Ерошенко читал, водя пальцем по брайлевским листам и говоря на эсперанто.
Летом 1922 года он отправился из Пекина за 10 тысяч верст, в Финляндию, на XIV Международный конгресс эсперантистов. Во второй половине июля поезд, шедший из Пекина через Харбин в Россию, остановился в Чите.
Там, после таможенного досмотра и проверки документов, профессор Пекинского университета Василий Яковлевич Ерошенко покинул вагон для иностранцев — и, смешавшись с толпой, осаждавшей тогда поезда, стал одним из тысяч слепцов, скитавшихся по России.
Подносил на остановках дрова для паровоза, вместе со всеми прятался в лесу от бандитов, пел песни у костра — но был счастлив тем, что находится на Родине...
В Бирме Ерошенко узнает, что в России революция, которая, как он думал, принесет счастье и свободу народу. Слепой поэт решает во что бы то ни стало возвратиться на родину. Но местные власти не дают разрешения на выезд в Советскую Россию.
Тогда Ерошенко избирает новый маршрут — через Индию, Афганистан и Среднюю Азию. Однако в Калькутте его, по распоряжению английских властей, арестовывают, как «большевистского агента» и помещают на судно, идущее во Владивосток, который в то время находился в руках белого генерала Каппеля.
Ерошенко решает сбежать с парохода: во время швартовки в Шанхае верные друзья передают Ерошенко костюм китайского кули, шапочку с косой и желтый грим для лица. Переодетый и загримированный Василий вместе с настоящими грузчиками-кули сходит с парохода на берег...
Из Шанхая Ерошенко переезжает в Японию, но и японские власти отдают распоряжение о его депортации из страны. В полиции Василию раздирали веки, чтобы убедиться, что он действительно слеп. Он кричал мучителям:
«А ведь слепые-то — вы!..»
Доставленный во Владивосток, Ерошенко стремился как можно скорее перебраться в европейскую часть России. Но дальше пути не было. В районе станции Евгеньевка проходили передовые позиции отрядов Семенова и Каппеля. За ними начиналась нейтральная полоса, где орудовали банды, нападавшие и на белых, и на красных.
Тогда Ерошенко принял решение: уйти в Китай. Пересек границу и по шпалам пошел в Харбин. В один из июльских дней 1921 года он, оборванный, без вещей, с одной лишь гитарой, постучался в стоявший на окраине Харбина дом своего друга Никонэ Хироси...
В Китае Василий преподает эсперанто в Институте языков мира, издает поэтический сборник «Стон одинокой души». Во вступительной статье к сборнику редактор Ху Юй-чжи предсказывал, что «изящный талант слепого поэта и на Западе получит такое же широкое признание, каким он уже пользуется на Востоке».
И вправду, этот небольшой по объему цикл рассказов положил начало литературной известности Ерошенко.
Оказавшись в Китае, он попал в поле зрения Лу Синя. Ерошенко только появился в Харбине, а пекинский журнал «Новая молодежь» уже поместил на своих страницах две его сказки в переводах великого китайского писателя. Более того, Лу Синь приглашает скитальца переехать в Пекин и поселиться у него...
Глядя на усталого от скитаний слепого поэта, Лу Синь сказал однажды:
— Дорогой господин Эро, я читал ваши чудесные сказки и знаю кое-что о вашей судьбе. Наверное, поэтому мне кажется, что мы с вами знакомы уже давно.
— И мне тоже, — радостно отозвался Ерошенко.
Лу Синь сделал все, чтобы жизнь гостя в его доме была интересной и приятной. Они часто беседовали вечерами, такие беседы длились за полночь. Василий Ерошенко с его эрудицией, со знанием литературы и языков, жизни народов многих стран быстро сблизился с китайским писателем. По словам Лу Синя, он привязался к Ерошенко потому, что почувствовал в нем талантливую самобытную натуру, человека с большим сердцем.
В период пребывания Ерошенко у Лу Синя тот стал переводить лучшую пьесу своего друга-украинца — «Персиковое облако» — на китайский язык. В день, когда Лу Синь закончил перевод пьесы, его мать сказала об этом Ерошенко. Гость пришел в такой восторг, что бросился в пляс, потом сорвал со стены гитару и под ее аккомпанемент спел для старой китаянки несколько русских и украинских песен.
Ерошенко преподает в школе эсперанто при Пекинском университете русский язык и литературу. На курсе Василия было 500 студентов: 300 на эсперантском потоке, 200 — на китайском. Лекции Ерошенко читал, водя пальцем по брайлевским листам и говоря на эсперанто.
Летом 1922 года он отправился из Пекина за 10 тысяч верст, в Финляндию, на XIV Международный конгресс эсперантистов. Во второй половине июля поезд, шедший из Пекина через Харбин в Россию, остановился в Чите.
Там, после таможенного досмотра и проверки документов, профессор Пекинского университета Василий Яковлевич Ерошенко покинул вагон для иностранцев — и, смешавшись с толпой, осаждавшей тогда поезда, стал одним из тысяч слепцов, скитавшихся по России.
Подносил на остановках дрова для паровоза, вместе со всеми прятался в лесу от бандитов, пел песни у костра — но был счастлив тем, что находится на Родине...
Свежие комментарии