8 июля 1833 года в Санкт-Петербурге родился Владимир Ламанский, будущий идеолог панславизма, геополитик, яркий публицист и не менее выдающийся знаток славянских языков, один из титанов российской академической науки XIX века.
В Большой советской энциклопедии академик Ламанский фигурирует как «создатель и крупнейший представитель реакционной школы в славяноведении». Составителям БСЭ «реакционность» учёного виделась среди прочего в его нелюбви к революционным демократам. Подобно профессору Преображенскому из «Собачьего сердца», раскусившему большевиков, Ламанский считал людей этого круга элементарно безграмотными, но с раздутыми амбициями и самомнением.
Впрочем, такой взгляд сложился не сразу. Одно время Владимир Иванович поддерживал вполне доброе знакомство с Николаем Чернышевским. При содействии последнего опубликовал в 1857 году в журнале «Современник» свою статью «О распространении знаний в России».
Но спустя четыре года в том же «Современнике» появилась статья «Национальная бестактность» без подписи, посвящённая взаимоотношениям галицких русинов с украинцами и поляками. Её автор, Чернышевский, в самом развязном тоне отказывал галицким русинам в национальной самобытности, в праве на собственный язык. «Зачем вы придумываете себе особенное ломаное наречие, отделяясь от общей малорусской литературы? — вопрошал Чернышевский, этот, по определению Энгельса, социалистический Лессинг. — Одна галицийская часть малороссов так мала, что не в состоянии иметь своей отдельной порядочной литературы, как не может иметь своей отдельной порядочной литературы Костромская губерния».
В проблемах галицких русин Ламанский разбирался досконально, и публикация эта его возмутила. Через несколько месяцев аксаковский «День» напечатал его резкую отповедь, означавшую полный разрыв с окружением Чернышевского.
Один из образованнейших людей эпохи, он дружил и вёл переписку с Тютчевым, Иваном Аксаковым, Достоевским, Майковым, Страховым, Самариным и Львом Толстым. Судьба славянского мира была и его судьбой. «С 1854 года по настоящий день, — писал Ламанский в 1886-м, — я не могу указать в моей жизни ни одного месяца, когда бы я не работал и не размышлял над славянщиной, не читал документов, книг, журналов, газет славянских или иноязычных о славянах, не получал бы писем из того или другого края славянского, не виделся и не беседовал бы с кем-нибудь из славян западных».
«Утром в университет, вечером дома»
Коренной петербуржец, он редко покидал столицу империи. Отец его, потомственный дворянин, был директором особой канцелярии министерства финансов и сенатором. Интересы Ламанского во многом сформировала обширная домашняя библиотека, содержавшая строго запрещённые в ту пору книги, например, сочинения Прудона. Подростком он увлёкся историей Франции — государства, которое менее чем за сто лет испытало несколько революционных потрясений, создало свод гражданского законодательства и породило личности огромного масштаба.
В 1850 году Владимир поступил на историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета. В его дневниках студенческой поры можно прочесть: «И образ жизни мой таков — утром в университет, вечером дома, за письменным столом, занимаюсь... Самый любимый мой профессор — это Срезневский. К нему я хожу и во второй курс, где мы читаем Краледворскую рукопись, или собрание древних чешских стихотворных памятников IX—XIV веков, найденных Ганкою... в старой башне между разным хламом».
В послании к однокашнику Устинову студент Ламанский восхищается одним из родоначальников российской славистики Александром Востоковым и сетует на мизерное время, которое уделено этой дисциплине в университетской программе. «Ты увидишь то громадное значение в науке гениального учёного Востокова, — пишет Ламанский. — Он открывает законы в языке, которые основывают славянскую филологию... В 1820 году открывает он в славянском языке носовые звуки, объясняет свойство полугласных, дотоле никем не подозреваемых; замечает, что различия между славянскими языками существовали в глубокой древности».
По окончании университета Ламанский пошёл служить канцелярским чиновником в Публичную библиотеку. В 1858 году получил место старшего архивариуса в Государственном архиве при министерстве иностранных дел. Здесь за пять лет работы он ознакомился с массой документов из дел Тайной канцелярии, Тайной экспедиции, свидетельств, касающихся положения славянских народов под властью Османской империи, а также славянской политики России в царствование Екатерины II и Александра I. Жгучий интерес вызвали у Ламанского дипломатические бумаги князя Алексея Орлова, связанные с миссиями в Турции, Германии, Англии, Франции в период от Адрианопольского мира до Парижского конгресса.
Именно в эти годы, годы активного накопления учёным исследовательского материала, обозначилась проблематика, занимавшая его в течение всей жизни: «греко-славянский мир».
Первым своим научным трудом сам Ламанский считал магистерскую диссертацию «О славянах в Малой Азии, в Африке и в Испании», защищённую 20 января 1860 года. Ею он продолжил традиционную для эпохи тему: поиск памятников культуры и письменности, выяснение истории малоизученных, исчезнувших, исчезающих и малочисленных групп славянства.
Сочинения Ламанского изобилуют неожиданными формулировками. Так, в письме к историку Михаилу Погодину он отметил значимость для России императрицы Елизаветы Петровны: её «во многом напрасно оболгала Екатерина II. Эта барыня для России совершенный Людовик XIV». Ламанский полагал важным уравнять перед лицом истории двух императриц: исконно российскую Елизавету и «деликатную в обращении», а в остальном — «европейку, немку», Екатерину.
Вообще, к немцам Владимир Иванович относился особенно пристрастно, и истоки этого известны. О своей работе в Публичной библиотеке он вспоминал: «Как теперь, так и тогда главный её состав был преимущественно немецкий. Впервые очутясь в иностранном обществе, я стал наблюдать его. Эти наблюдения меня так заинтересовали, что я скоро распространил их на другие учреждения, где немецкий элемент также представлен».
Греко-славянский и другие миры
В какой-то момент Ламанский ощутил: ему, кабинетному сидельцу, остро не хватает эмпирического, наглядного знания. Благодаря службе в Государственном архиве он добился командировки за границу. В 1862—1864 годах путешествовал по землям Австро-Венгрии, побывал в Италии, Сербии, Греции, Турции, на Мальте. Он жадно общался с людьми, стремясь к тому, чтобы живая повседневность органично слилась с теоретическими изысканиями: «Я собрал и накупил себе много книг, которые прежде достать было трудно или невозможно, я прочитал много разных сочинений... Но не в этом вовсе заключалась существенная сторона дела. Миллион разнообразнейших впечатлений, тысячи случайных встреч, сотни знакомств и десятки друзей в различных краях от Карпат до Сиракуз, Босфора и Дуная — вот что было в те без малого три года моей библиотекой и архивом».
В апреле 1865 года Ламанский утверждён штатным доцентом Санкт-Петербургского университета по кафедре славянской филологии. Начался более чем тридцатилетний, исключительно интенсивный период его научной и общественной деятельности.
В 1870 году выходит докторская диссертация Ламанского «Об историческом изучении греко-славянского мира в Европе» — ключевой геополитический труд мыслителя. Владимир Иванович делит «азийско-христианское человечество Старого Света» на две различные цивилизации: греко-славянскую и романо-германскую. Россию Ламанский сравнивает с Древней Элладой и Римом. «Славянство, именно в лице русского народа, представляет собой громадный крепкий кряж или ствол, а все прочие инородческие племена являются его ветвями», — пишет он.
Русский язык для Ламанского — «прямой и единственный законный наследник древнеславянского письменного языка», по праву претендующий на объединительную миссию. «В нашем мире, — отмечает учёный, — ни один из современных языков, кроме русского, не может иметь притязания на значение всемирно-историческое, на сколько-нибудь большее распространение вне пределов своих телесных родин. Для всех славянских народностей орудием обоюдного понимания и взаимной связи, общим дипломатическим органом и даже языком высшей образованности может быть только язык русский».
Типологическое различие двух европейских ареалов Ламанский доказывает на основании ряда социальных, религиозных и культурологических фактов, среди которых выделяет так называемый «исторический возраст». «Правильно ли сравнивать Россию с Италией, Испанией, Францией, Британией, Германией, когда история этих стран и народов старше нашей целыми столетиями?» — задаётся вопросом Владимир Иванович.
Надо отдать ему должное, Ламанский поясняет, откуда берутся русофобские и антиславянские настроения у современных ему немецких публицистов и учёных: «Многие стороны нашей гражданственности глубоко проникнуты неуважением свободы личности, грубым произволом и насильственностью: мы, и общество, и правительство, не имеем ещё истинных понятий о свободе устного и печатного слова, о свободе сходок, о настоящей свободе совести, о полной независимости суда от администрации. К такой свободе приучаются общества веками, грозными бурями политической и религиозной жизни, упорными трудами и горячими спорами отдельных мыслителей и целых школ. Всё это пережила Европа в века схоластики, Возрождения, Реформации, Английской и Французской революции, в те времена, когда Россия и большинство греко-славянских народов принуждены были выносить владычество монголов и турок или вести борьбу для защиты границ от вторжений диких степняков».
Ламанский предсказывает «близкую борьбу России с новой Германской империей, которая последняя благополучно окончит свои дела на Романском Западе».
В дальнейшем его панславистские и геополитические воззрения получили предельно развёрнутое обоснование в труде «Три мира Азийско-Европейского материка» 1892 года. Именно этот материк, с точки зрения Ламанского, и есть кузница современной земной цивилизации. «Всё, что поныне создано человечеством замечательного и великого в религии и философии, в искусствах, науках, промышленности, в общежитии, в государственном и международном праве, принадлежит всецело племенам и народом Азийско-Европейского материка», — пишет учёный. По его мнению, такое положение вещей обусловлено объективными факторами. Это, во-первых, «климатические условия и великое разнообразие природных богатств», во-вторых, «выгодное отношение береговой линии к поперечнику внутренних стран, удобное направление и расположение горных хребтов и речных систем».
В работе 1903 года «Славянское житие св. Кирилла как религиозно-эпическое произведение и как исторический источник» Владимир Иванович рассмотрел обстоятельства «хазарской» миссии солунских братьев Константина Философа и Мефодия. Его вывод: это была русская миссия; славянских первоучителей сопровождали русские, а не хазарские посланцы. Всё закончилось Крещением Руси, а русские первыми из славян стали пользоваться кириллицей и переводами священных книг.
В целом смысл научных поисков Ламанского сводился к обоснованию «миродержавной роли нашего славянского племени». Эта роль должна завоёвываться не столько внешнеполитическими действиями, сколько внутри России, причём в провинции — освоением пространств, подъёмом экономической жизни. А главное — успехами самобытной русской образованности.
«Страна необразованная не может быть могущественна и уважаема соседями, — заявлял Владимир Иванович. — Страна бедная всегда будет скудна творчеством народного духа».
«Ответ неутешителен»
Академик Ламанский скончался 19 ноября 1914 года на 82-м году жизни. Он был не историком-исследователем, а универсальным мыслителем. Его методологические построения — во многом плод миросозерцания, интуитивного, эмоционального восприятия исторического процесса.
Он проявил себя и как блестящий педагог. «Правда, он не обладал лекторскими качествами, от него мы не слышали захватывающих фраз и слов, но он сообщал мысли, дававшие материал для размышления, — вспоминал о молодом доценте Санкт-Петербургского университета Ламанском филолог-византинист Фёдор Успенский. — Его лекции делали нас способными отличать ценное от мишурного и поддельного».
Ламанский оставил нам более 500 научных трудов. Он много сделал для популяризации жизни и наследия Ломоносова, в котором видел идеал просветителя. В 1864 году в статье «Столетняя память М.В. Ломоносову» учёный возмущался: «Как помянули его следующие русские поколения, наши деды и отцы? Посмертные его бумаги, целые статьи и записки, небрежно растеряны. Ни одна маленькая европейская словесность не представляет другого примера подобного равнодушия и невнимания...»
А вот как в 1905 году отозвалась на 50-летний юбилей научной деятельности самого Ламанского газета «Славянские известия»: «Замечательные статьи, гордость нашей литературы, тонут в малоизвестных периодических изданиях, в общественную массу не проникают вовсе... Такова, к сожалению, судьба и высокоинтересных работ В.И. Ламанского. Многие ли из нашей интеллигенции ближе знакомы с его трудами, с его прекрасными, некогда заставлявшими так много говорить о себе статьями исторического, критического, общественно-обличительного характера? Многие ли читают их? Ответ на это неутешителен».
После Октябрьского переворота сочинения Ламанского уже не переиздавались.
Георгий Степанов,
Эхо планеты, № 25, 2013
| ВЛАДИМИР ЛАМАНСКИЙ: ТЕОРЕТИК СЛАВЯНСКОГО ЕДИНСТВА | |
Имя такого известного деятеля XIX века, как Владимир Иванович Ламанский - русский историк, славист, геополитик, этнолог, публицист, критик и общественный деятель, проводивший идеи славянофильства и панславизма, - на протяжение долгого времени, к сожалению, было предаваемо забвению. Между тем, Ламанский являлся создателем и крупнейшим представителем целого направления в славяноведении и оставил после себя широкую научную школу. Многие известные слависты, географы, этнологи, филологи, публицисты были учениками Ламанского (Е. Петухов, А. С. Будилович, Н. В. Ястребов, Т. Д. Флоринский, Р. Ф. Брандт, К. Я. Грот, А. А. Шахматов и др.). К сожалению, до сих пор не опубликованы многие сочинения ученого, представляющие огромный интерес для читателя, интересующегося геополитическими и историософскими проблемами, и хранящиеся в отделах редких книг различных библиотек. Попыткой восполнить данный пробел в отношении одного из ученейших и образованнейших людей своего времени (достаточно упомянуть, что он дружил и вел переписку с Тютчевым, Иваном Аксаковым, Достоевским, Майковым, Страховым, Гильфердингом, Самариным и Львом Толстым) и должна послужить данная статья. Владимир Иванович Ламанский родился 26 июня / 8 июля 1833 года в Петербурге в семье чиновника министерства финансов, впоследствии сенатора. Несмотря на свою принадлежность течению славянофилов, в большинстве своем предпочитающих жить в Москве, Ламанский был коренным петербуржцем и прожил в столице всю свою жизнь. В 1854 году юноша окончил историко-филологический факультет Петербургского университета, где изучал славянские древности и русские этнологию и географию на семинарах уже знаменитого в то время ученого-слависта И. И. Срезневского. Увлеченность славянофильскими идеями, отразившаяся и в статьях "Современника", вызвала сближение Ламанского с кружком московских славянофилов: братьями Аксаковыми, Ю. Самариным, Ф. В. Чижовым. В Петербурге он поддерживал контакты с А. Гильфердингом и Ф. Тютчевым. Для полемики с австрийской периодикой Иван Аксаков привлек Владимира Ивановича к сотрудничеству со славянским отделом "Русской беседы" и газеты "Парус"; после запрещения последней Ламанский активно сотрудничал с "Днем". Публицистическая деятельность Ламанского совмещалась с научной и педагогической. В 1859 году он успешно защитил магистерскую диссертацию "О славянах в Малой Азии, в Африке и в Испании"; в 1867 году издал собственный перевод трактата словацкого деятеля первой половины XIX века Л. Штура "Славянство и мир будущего", оказавшего большое влияние на труды русских неославянофилов, в том числе и самого Ламанского, а также Данилевского, Самарина. В 1871 году была защищена докторская диссертация "Об историческом изучении греко-славянского мира в Европе", ставшая основной геополитической работой мыслителя, где он выразил суть взаимоотношений России с Западом и Востоком. С 1872 года Ламанский преподавал в Петербургской духовной академии, где 25 лет занимал кафедры русского и церковнославянского языков и истории русской литературы. С 1890 по 1900 гг. Владимир Иванович состоял профессором академии Генерального штаба, где читал лекции о современном положении славян; в 1899 году стал академиком Петербургской Академии наук. Уже в шестидесятых годах молодой русский ученый сформулировал собственную историософскую концепцию коренных начал славянского просвещения, возрождения славян и их взаимоотношений с Россией, развивающую и детализирующую в практическом плане общие представления ранних славянофилов (таких как И. Киреевский, Алексей Хомяков). Отдельные теоретические положения Владимира Ивановича изложены в его магистерской диссертации, а также в очерке "Национальности итальянская и славянская в политическом и литературном отношениях" (1865), статье "Изучение славянства и русское национальное самосознание" (1867). В полном виде эта концепция представлена в его докторской диссертации. В этой работе Ламанский, равно как Тютчев и Данилевский, делил европейский мир на Запад и Восток прежде всего на основе духовных (внутренних) признаков, а также географических, этнографических, религиозных, общественных и культурных особенностях каждой нации. Западноевропейский мир он именовал "миром романо-германским", восточноевропейский - "греко-славянским". При этом Ламанский пояснял, что "деление Христианско-арийского мира на восточный и западный - Греко-славянский и Романо-германский - основано на строгом различии их внутренних, существенных признаков". Типологическое различие двух названных европейских ореолов В. И. Ламанский доказывал на основании ряда исторических, социальных, религиозных и культурологических фактов и показателей, среди которых немалую роль играет и показатель "исторического возраста". Проводя сравнение России с Древней Элладой и Римом, объединившим значительное число разноплеменных народов, русский ученый утверждал, что "славянство, именно в лице русского народа, представляет собой громадный крепкий кряж или ствол, а все прочие инородческие племена являются ее ветвями". Ламанскому также по праву принадлежит особое словоупотребление термина "самопознание", используемого затем А. А. Шахматовым и утвержденного евразийцем Н. Трубецким. Таким образом, помимо историософской линии (Тютчев - Данилевский - Н. Страхов, К. Леонтьев), от славянофилов к евразийцам ведет также и "академическая" линия: Ламанский - Шахматов, Трубецкой. В вышеуказанной работе Владимир Иванович остановил также внимание и на русофобских настроениях некоторых немецких публицистов и ученых, направленных против России и славян, отметив в них негативно-презрительное отношение "цивилизованных" немцев к русским в данном случае и славянам вообще и заняв в этом вопросе сходную с Тютчевым позицию. Так, в одном журнале, вышедшем в Австрии в начале XIX века на немецком языке, русский был описан следующим образом: "Характер Русняков общий всем славянам - недоверчив, обманчив, лукав, без малейшей нравственности, без религии, непослушный начальству, в высшей степени тупой и грубый, предан пьянству и разврату". Более того, некоторые немецкие писатели и публицисты - в частности, известный немецкий политический писатель Густав Дитцель - сравнивали русских и славян с неграми. Ламанский приводит следующее высказывание по этому поводу: "русские хоть и белые, но у них есть свойства негров. Они не работают более, чем нужно, и без принуждения". При этом немецкий писатель самоуверенно считает, что именно немцы удерживают Россию от распада и разорения, находясь на высших постах империи. Однако в то же самое время, как замечает Ламанский, немцы "в последние два столетия из всех славянских земель наиболее боятся России, ибо справедливо в ней видят плотное, могущественное тело, которое, обладая притягательной силой и влиянием на западных славян, может легко вобрать вокруг себя все остальные славянские земли". Ламанский один из первых уделил особое внимание проблеме проникновения еврейства в Россию через польские, белорусские и украинские земли. Так, в статье "Евреи и немцы в Привислянском крае" он выводит механизм закабаления польских земель евреями, позднее успешно осуществленным в самой России. Среди признаков, определивших самобытность греко-славянского мира, ученый особо выделял нравственный идеал Восточно-христианской Церкви, сохранившей чистоту христианских начал и, в первую очередь, принципа терпимости и свободы веры и мысли (хотя и искаженных отчасти в народном быту и общественной жизни из-за умственной грубости и расстройства нравов). Забвением этих принципов в католицизме Ламанский объяснял низкий, по его мнению, нравственный уровень европейского общества, который не могут повысить ни прогресс науки, ни улучшение материальных условий жизни. Вместе с тем, скептически оценивая нравственное состояние западного общества, Ламанский, как и многие основатели славянофильства, уважительно относился к западной науке и литературе - всему тому "великому и прекрасному", что было создано в Европе. Позднее, в последнем в XIX веке крупном историософском труде славянофильской направленности "Три мира Азийско-Европейского материка", концепция ученого подверглась определенной корректировке: в его схему был включен "третий" мир - Азия (народы, не входившие в Российскую империю), а Россия, славянские и некоторые неславянские народы объединены под названием "среднего мира". Мыслитель делил евроазиатский мир на три части: романо-германский, азиатский и греко-славянский. Характеризуя наметившиеся тенденции развития романо-германских стран, он говорил о постепенной утрате Европой доминирующего положения в мировой политике и образованности (центр романо-германского мира), которое вскоре "перенесется из Европы в другие части света, особенно в Америку и Австралию с Полинезиею". Акцентирование им общехристианских основ всей европейской цивилизации (включая славянские народы) сочеталось с повторением положений о "разлагающем" воздействии католицизма на славян (особенно резким в этом плане было отношение ученого к полякам - "отступникам" от славянских идеалов). Как и Тютчев, Ламанский относил Россию к молодому, до конца себя еще не проявившему себя греко-славянскому миру, где важную роль играет Православие. Но в отличие от Тютчева, он впервые, еще до К. Н. Леонтьева, помимо славянских племен ввел в орбиту интересов России также греков и ряд мусульманских народов. В этом плане его вместе с Леонтьевым можно считать одним из предшественников евразийского учения. Одновременно с этим Ламанский, равно как Тютчев и славянофилы с Н. Данилевским, был горячим сторонником славянского единства под эгидой России и Православия. Он поддерживал Тютчева в мыслях о противодействии русофобии идеей империи, видя в этом позитивный смысл. Будучи авторитетным ученым-славистом, Ламанский был довольно заметной фигурой в общественной и культурной жизни второй половины XIX века. В шестидесятые годы он принимал активное участие в организации этнографической выставки и Славянского съезда в Москве 1867 года (где также участвовали Ф. Тютчев, Иван Аксаков, А. Ф. Гильфердинг, Юрий Самарин и др.). Был учредителем петербургского отделения Славянского комитета, в 1877 году преобразованного в петербургское Славянское благотворительное общество. В 1890 году разрабатывал проект устройства этнографического музея Александра III, в том же году основал этнографический журнал "Живая старина" (редактировал до 1910 года), где часто выступал против излишней русификации окраин империи и, в частности, насильственного насаждения русского языка в Литве (введенного, в том числе, А. Ф. Гильфердингом и отмененного в 1900 году). Умер Ламанский в ноябре 1914 года, застав начало Первой мировой войны и во многом предсказав ее начало в своих трудах и так и не дождавшись издания собрания своих сочинений. Еще в 1867 году, как отмечает его ученик Г. Князев, он указывал на опасность, угрожающую России с возникновением на "Балтийском и Немецком морях" сильного немецкого флота и стремлением немцев к объединению Северной и Южной Германии. Более того, в других своих работах он предвидел план совместной кампании Германии и Австро-Венгрии против России. Все это говорит только о том, что сегодня нам необходимо воздать по достоинству многообразное наследие замечательного русского ученого и патриота и издать его сочинения, не потерявшие своей актуальности и по сей день. Используемая литература
|
Свежие комментарии