Сразу за Второй мировой — Третья? Вполне могло быть. Под конец войны Уинстон Черчилль поставил перед британским штабом планирования задачу: проанализировать возможность ведения наступательной войны западных союзников против СССР. Операция получила название «Немыслимое».
Может, бахнем?
Советский «паровой каток» двигался на запад, методично и неумолимо перемалывая армии Третьего рейха.
Это вполне устраивало США, но вселяло ужас в души британского руководства.Достоянием истории стала идея Черчилля о высадке на Балканах «наперерез» советским армиям — все балканские страны, за исключением Греции, уже стали «красными». Да и в самой Греции шла жестокая война между коммунистическими партизанами и правительством… Последнему активно помогали британские войска и даже не успевшие эвакуироваться немцы. Восточная Европа, включая непокорные Польшу и Венгрию, оказалась под пятой советского медведя, немедленно начавшего учинять в ней коммунизм со всем пролетарским энтузиазмом.
Британия готовилась сделать всё возможное и невозможное, чтобы не пустить русских даже в далёкую Индию.
А в 1945 году всепоглощающая красная волна приблизилась к узкой полосе воды, отделявшей белые скалы Дувра от континента. Вековые геополитические инстинкты британской элиты выли корабельным ревуном: метрополия в опасности. Всего пять лет назад у Ла-Манша уже стояли немецкие войска — и драться с ними собирался и стар и млад, хоть дубьём, хоть прадедовыми луками.
Положение войск союзников 10 мая 1945 года (фото: Wikimedia Commons)
И хотя гансы стояли на самом берегу, а иванов от пролива отделяли сотни километров — это не сильно успокаивало британцев.
Старое опасение перед русскими амбициями дополнял страх перед мировым коммунизмом, его непримиримостью к «старому миру» и жаждой земшарной экспансии во имя торжества идей Маркса и Энгельса.Весной 1945 года на пути русской непобедимой танковой армады к Ла-Маншу стояли американские армии. Было, впрочем, понятно: бОльшая их часть после разгрома нацистов отправится по домам. И между русскими коммунистами и британскими берегами останется лишь уставшая от войны старая Европа, где на фоне побед советского оружия всё сильнее звучали голоса сторонников СССР.
Казалось, ещё несколько месяцев — и в Дувре уже можно будет различить рёв моторов десантных кораблей, собирающихся в портах под добрую детскую песенку «London Bridge is Falling Down» в исполнении хора Краснознамённого ансамбля красноармейской песни и пляски СССР.
Было от чего потерять голову. Вот и направил сэр Уинстон своим лучшим специалистам по военному планированию запрос, сводившийся к классическому: «Может, бахнем?» Пока русские не высадились. С прицелом на начало операции 1 июля 1945 года.
«Да, господин министр…»
Британские военные традиции отличаются изрядным авантюризмом и сочетают «предельное хладнокровие» с «запредельной наглостью». Неслучайно символами британской военной истории стали самоубийственная атака лёгкой кавалерии и «тонкая красная линия» на пути казачьей лавы. А также лучники, вставшие перед стальным тараном французской рыцарской конницы, каперы на лёгких кораблях, бросавшие вызов всей мощи испанской Армады, и многое другое.
«Медоедство» — жажда брать от жизни всё, что хочется, — у британских военных в крови.
Правда, помогает это далеко не всегда, но учитывать подобное стоит.
Британские штабные изрядно удивились запросу сэра Уинстона, главы кабинета министров, задумчиво пыхнули трубками и к 22 мая представили документ со своими выводами о том, как отогнать опасных русских казаков подальше от Ла-Манша.
При чтении каждой страницы этого доклада в голове упорно держится образ камердинера Реджинальда Дживса в исполнении Стивена Фрая, который недоумённо-иронично вскидывает бровь от очередной безумной идеи своего хозяина, но при этом описывает варианты её практической реализации с великолепным хладнокровием и знанием дела. И аккуратно подводит легкомысленного Берти Вустера к мысли о том, что идея, конечно, изрядно забавная, но воплощать её в реальность категорически не стоит.
Воздушные замки и подводные камни
Британские штабные честно проанализировали сложившуюся к маю 1945 года геостратегическую ситуацию в Европе и не только. Вкратце картина была следующей.
Политическая цель операции «Немыслимое»: выбить Советы из Германии и Польши с последующим установлением в Польше прозападного и антисоветского руководства. Цель эту необходимо достигнуть решительным разгромом главных сил советской армии к востоку от линии рек Одер-Нейсе с последующим выходом союзных войск на линию Данциг-Бреслау. После чего СССР должен был пойти на мирные переговоры и умерить свои европейские амбиции.
В Европе 45-го года 47 расчётным дивизиям союзников (из них 14 бронетанковых) предстояло столкнуться со 170 расчётными дивизиями СССР (в их числе 30 бронетанковых). При этом предполагалась возможность дополнительного использования 10-12 немецких дивизий, сформированных из военнопленных и оснащённых немецкими же оружием и техникой. Но их можно было развернуть и ввести в строй только с большим запозданием в качестве второго эшелона. Также ожидалась помощь десяти польских дивизий просоветского Войска Польского, которые по замыслу британцев должны были в едином порыве восстать против Советов за польскую вольность.
Зато участие в операции французов решительно исключили, причём даже без аргументации. Главные удары наносятся бронетанковыми и моторизованными дивизиями по осям: на севере Штеттин — Шнейдемюль — Быдгощ, на юге Лейпциг — Коттбус — Познань и Бреслау. Двукратное превосходство СССР в танковых дивизиях и почти четырёхкратное в сухопутных войсках предполагали компенсировать лучшим управлением войсками, логистикой и действиями тактической авиации. Северный фланг наступления должен был поддерживать вошедший на Балтику флот из двух-трёх крейсеров и двух дивизий эсминцев.
Авторы доклада не скрывали, что достижение решительной победы в такой операции стало бы настоящим чудом.
И даже в случае её полного успеха количество подводных камней в грядущей войне было таким, что ноги на них переломала бы даже самая ловкая сороконожка. Все камни старательно и методично перечислили.
Камень первый. Наступление должно было идти исключительно в коридоре между балтийским берегом и Судетскими горами, отделяющими Богемию от Силезии. Прорыв союзных войск в Польшу означал заманчиво открытый фланг для советской группировки, действующей из Чехии. А прикрыть их было, в общем-то, нечем: только в наступлении в Германии и Польше планировалось задействовать половину всех войск союзников, насчитывавших около ста счётных дивизий. А ведь война с Японией всё ещё продолжалась. И победоносные англо-американские дивизии, рвущиеся к Варшаве и Кракову, вполне могли обнаружить себя, как некогда фельдмаршал Паулюс, окружёнными добрыми советскими людьми. Которые жаждали бы предметных объяснений происходящего свинства.
Советские войска в Иране
Камень второй. В Иране и Ираке против 11 советских счётных дивизий стояли три индийские бригады сомнительной боеспособности и боеготовности. А там нефть. Много нефти. Бесценной нефти. Которая в считанные дни стала бы советской. И ничего с этим в обозримом будущем нельзя было бы сделать. И даже то, что русские вряд ли в скором времени пошли бы через перевалы Гиндукуша к Инду и Гангу, никак не подслащало пилюлю.
Камень третий. В случае войны союзников против СССР Москва немедленно договорилась бы с Токио, который обрёл бы «второе дыхание» в войне. И дела в Азии у Вашингтона и Лондона сразу пошли бы весьма грустно и печально.
Камень четвёртый. Превосходство в воздухе у союзников, конечно, было. Даже четырёхкратное. Но исключительно в количестве и качестве стратегических бомбардировщиков. А во всей прочей авиации имелся паритет с лёгким численным превосходством СССР. Безнаказанной охоты на советские колонны, склады и мосты не произошло бы, вместо неё случилась бы жестокая воздушная мясорубка.
Камень пятый. Армады стратегических бомбардировщиков — это прекрасно. Но все чувствительные для советской экономики объекты находились слишком далеко для работы с прекрасных авиабаз на Британских островах. Развёртывание же новых баз в Западной Германии — дело хлопотное, и всё равно получилось бы далековато.
Всё это усугублялось тем, что инфраструктуру Западной Германии старательно выбомбили в ноль эти же самые бомбардировщики.
Авторы доклада прямо писали, что состояние дорог и транспортных узлов в советской зоне оккупации несравнимо лучше. Так что и превосходство в стратегической авиации у союзников — далеко не такой сильный козырь, как может показаться на первый взгляд.
Камень шестой — самый тяжёлый. Предположим, военные цели операции «Немыслимое» достигнуты. Англичане и американцы в лучших традициях вермахта берут в котлы и громят советские войска. «Шерманы» и «кромвели» выходят к Висле, польские граждане встречают их с цветами.
А СССР и не думает просить мира. «Социалистическое Отечество в опасности», — говорит товарищ Сталин, пыхая трубкой. «Силы империалистической реакции показали своё истинное лицо. Советский народ и люди доброй воли во всём мире выдержат новую агрессию капитала и принесут счастье освобождённым народам под красным знаменем в тотальной войне».
Что делать в таком случае, авторы доклада не знали.
Вполне возможно, превосходство в ресурсах над истощённым во всех смыслах Советским Союзом позволило бы союзникам в конце концов победить. Но это потребовало бы долгих лет войны и множества новых жертв.
А закончилось бы всё статус кво… или вовсе краснознамённой Французской социалистической республикой на южном берегу пролива.
И ведь к этому стоит приложить ещё камни, о которых в докладе не сказали. Ничуть не менее увесистые.
Во-первых, при постановке задачи Черчилль в качестве неоспоримого аргумента заявил: «Акция получает полную поддержку общественного мнения как Британской империи, так и Соединённых Штатов. Соответственно, высоким остаётся моральный настрой британских и американских войск». Очень сомнительное утверждение. Британское общество страшно устало от войны. А теперь ему предлагалось пойти воевать ещё и с русскими. И за что?
Британская элита испытывала традиционный страх перед даже теоретической возможностью вторжения. А простому англичанину было не до русских танков где-то там в Германии. Более равнодушным он был бы разве что к свободе всяческих поляков и румын. Ответом британского общества на реализацию плана «Немыслимое» могло стать что угодно — вплоть до прямых восстаний в городах и братаний на фронте с русскими.
Во-вторых, по умолчанию подразумевалось, что США пойдут воевать с русскими. А они этого делать не собирались. Куда больше их интересовал скорейший выход из войны с Японией, для чего требовался советский блицкриг на континенте.
Испуганный русскими медведями британский бульдог — он почтительнее и сговорчивее, как и галльский петух, и прочая европейская живность.
Так что танки Сталина на Эльбе — вещь для Вашингтона полезная и удобная. А про страдающих поляков можно много рассказывать на радио «Свобода» в рамках информационной войны, чтобы русские коммунисты не забывались.
Политика, джентльмены, ничего личного.
О британском злодействе и русском коварстве
Немало журналистских перьев сломалось на обличении коварства и злобности Черчилля, который готовил удар по уже потерявшему миллионы жизней и сокрушившему Третий рейх на суше Советскому Союзу.
Британская геополитическая логика традиционно проста и холодна. Безопасность островов может гарантировать лишь баланс сил на континенте. Никакая европейская держава с точки зрения выживания Лондона не должна иметь возможности просто двинуть войска, подойти к Ла-Маншу и начать десантную операцию. Британия, со своей точки зрения, не должна этого допустить — любой ценой.
Черчилль предугадал баланс сил в послевоенной Европе при советской сфере влияния, проходящей по Эльбе. Пройдёт совсем немного времени, и на этой границе действительно появится грандиознейшая в истории танковая армада, готовая в считанные часы развернуться в боевые порядки и двинуться на запад через коридор Фульды под разудалый — хоть и не написанный ещё — марш «Наш Советский Союз покоряет».
И ведь тоже ничего личного и никакого особого советского злодейства и русского коварства! С той же неумолимой геостратегической логикой в Кремле считали, что вероятному противнику нельзя давать даже призрачного шанса на повторение 1941 года. Превосходство Запада в количестве ядерных боеприпасов и средствах доставки можно было парировать только дополнительной угрозой лавины советских танков на полях прекрасной Франции и прочих Бенилюксов с Италиями.
Ведь все в итоге стремятся выжить и обеспечить свою безопасность.
Но иногда страх становится слишком сильным — и он может спровоцировать запредельно опасные шаги.
Британцы так и не решились реализовать операцию «Немыслимое» — исходя из совершенно не внушающих оптимизма расчётов планировщиков, а также из-за категорического неприятия эдакого авантюризма американскими кузенами. А возможно, дело было в гипотетической утечке сведений о разработке плана через «Кембриджскую пятёрку». Ведь зачем-то Жуков в июне 1945 года провёл срочную перегруппировку советских войск в Германии с расчётом на оборонительные бои и резко усилил разведку перемещений войск союзников.
А вот Гитлер и его партайгеноссен с тяжелейшими психологическими травмами от поражения в Первой мировой не удержались от запредельного риска войны против всего мира. Из всё того же страха — что иначе коварные враги нападут и сомнут Германию. Слетевший с катушек рейх ради невозможной победы нарушил все писанные и неписанные законы, совершил немыслимые преступления — и всё равно рухнул в майские дни 45‑го.
Ибо не зря сказано — страх убивает разум.
Автор - Алексей Костенков
Свежие комментарии