Индейские поселения, в большинстве, были сезонными. Летом — в долинах, на берегах озер или рек, где можно было вырастить маис, картофель, помидоры, табак; зимой — в лесах или горах: поближе к зверю. Поэтому индейцы не строили капитальных жилищ, довольствуясь переносными вигвамами и типи. Кстати, основной тягловой силой была прекрасная половина племен, во время переходов тащившая на себе детей, вигвамы, утварь, пожитки и нехитрые запасы съестного.
Поэтому переходы были медленными с многодневными остановками. Если случалось завалить бизона, пока его не съедали, племя не двигалось с места. Собственно, людям, жившим категориями вечности, спешить было некуда.Общественный строй индейцев можно определить, как примитивный коммунизм с зачатками личной собственности. Земля была ничейной, охотничья добыча и урожай личными, но в случае необходимости, все отдавалось в общий котел. Племя состояло из нескольких кланов с разной степенью автономии. Должность вождя была избираемой. Как правило, в каждом племени было по два вождя: на мирное и военное время. Если вождь погибал или умирал, на период до следующих выборов его должность наследовала жена. Семьи моногамные, но братья умершего были обязаны жениться на их вдовах. В целом, отношение к женщинам было уважительным и они на равных с мужчинами заседали в советах племен.
По фильмам-вестернам мы знаем индейцев, как лихих наездников. На самом деле, до испанцев они не знали о существовании лошади. Поначалу коня и всадника воспринимали, как одно целое — огромным чудовищем — но потом индейцы оказались способными учениками, и лошадь быстро вошла в индейскую жизнь, совершив техническую революцию в укладе, наряду с железом и ружьем. Индейцы научились приручать одичавших бесхозных лошадей — мустангов — и даже вывели новую породу, отличавшуюся спринтерскими качествами. По сей день “четвертьмильные” лошади пользуются большим рыночным спросом.
Часть племен стала делать жизнь с белых. Принимала их религию, язык, достижения европейской технологии. Копирование нередко принимало анекдотические формы. Например, индейцы становились хозяевами черных рабов. Правда, рабовладение у них так и не прижилось. Рабы быстро становились равноправными членами кланов. То же самое случалось и с пленными белыми, которые желали оставаться среди индейцев. Но тесное общение с другой цивилизацией имело для коренных жителей и трагическую сторону. Организм индейцев не имел иммунитета перед завезенными из Европы туберкулезом, холерой и оспой. За три столетия эти болезни унесли от 8 до 10 миллионов жизней аборигенов. По тем же иммунным причинам индейцы не могли противостоять алкоголю и быстро спивались. Однако, одна физиологическая особенность впоследствии оказалась полезной и востребованной. Индейцы не знают страха высоты и поэтому их охотно берут на работы, связанные со строительством и эксплуатацией высотных сооружений.
Конец идиллических отношений между краснокожими и бледнолицыми пришелся на последние годы британского колониального господства и первые годы нового государства США. Против индейцев работал ряд факторов. Резкий прирост поселенцев, переход от торговли к промышленному и сельскохозяйственному освоению земель, борьба англичан, французов и испанцев между собой за новые территории, в которые они впутывали политически неискушенных вождей племен. Индейцев начали теснить обманом, липовыми покупками и договорами, ружьем и алкоголем. И когда до аборигенов дошли истинные намерения белых, они вырыли топор войны. Серия войн продолжалась два с лишним века.
По отношению к индейцам молодое американское государство оказалось, пожалуй, еще более жестоким, чем даже к привезенным из Африки рабам. Вообще, если отвлечься от официозной сусальной истории Соединенных Штатов, это государство рождалось, расширялось и крепло в череде бесконечных войн, как с внешними, так и с “внутренними” врагами. И в борьбе с ними все средства были хороши. Не буду вешать всех собак только на Штаты, история других государств не краше. Формула Маркса “насилие — повивальная бабка истории”, увы, справедлива, особенно для того времени, когда жестокость была нормой отношений не только государств, но и на бытовом уровне.
В середине XIX-го столетия под давлением набирающего силу капитализма США расширяют экспансию на запад и юг. Индейцев силой оружия теснят все дальше вглубь континента. Решением правительства в 1834 году создается прообраз будущих индейских резерваций в самых худших по климатическим условиям районах страны, т. н. страна Черокия. По горькой иронии судьбы красных аборигенов с долин и лесов благодатного Востока загнали в выжженные пустыни красной Оклахомы. Оклахома переводится как “красная земля” и по сей день является “самым индейским штатом” США. В боевых стычках на одного убитого колониста приходились десятки индейцев. Индейцы были храбрыми воинами, но сильны лишь в охотничьей тактике — из засады. В прямых столкновениях с хорошо вооруженными белыми они, безусловно, проигрывали. Колонисты не щадили ни женщин, ни детей, ни стариков. Тех, кого не удавалось уничтожить прямой силой, истребляли подлостью и коварством. Пришельцы знали одну истину: “хороший индеец — это мертвый индеец”, жизнь которого не стоила и цента.
Индейцы тоже не отличались сентиментальностью, но это было частью их культуры. Пленных часто казнили с особой жестокостью. Но согласно индейским представлениям, чем труднее смерть противника, тем больше оказанная ему честь. Легкая смерть от руки врагов свидетельствовала об их презрении к пленному. Знаменитые индейские скальпирования приобрели большую жестокость под влиянием белых. Изначально индеец снимал с убитого врага только небольшой кусочек кожи с головы, как свидетельство его победы. Противоборствующие европейцы требовали от своих индейских союзников более “полноценных” доказательств и с поверженных противников стали снимать скальпы целиком, нередко прямо с живых. Впрочем, этим “баловались” не только индейцы, но и бледнолицые. Однако о фактических заслугах индейского воина по-настоящему можно было судить не по скальпам, а числу орлиных перьев на головном уборе.
В 1862 году великий эмансипатор Линкольн подписывает закон о заселении Запада, фактически объявляя тотальную войну индейцам. Каждому белому, желающему поселиться на новых землях, было обещано по 160 акров, на которых находились загнанные индейцы. В 1871 году Конгресс США ратифицирует закон об индейских резервациях — земля там должна быть общественной собственностью и не подлежать купле-продаже в частные руки. Но — недолго музыка играла. На принадлежащих индейцам землях находят уголь, серебро, золото, нефть и тут же новым законом землю делают частной, а затем скупают ее у индейцев. За последующие сорок лет индейцы лишились 63% и без того урезанных земель. Передел собственности влечет новые военные конфликты, в 1890 году состоялось последнее большое сражение между индейцами и белыми. Краснокожие потерпели поражение и на этом противостояние двух цивилизаций закончилось. Гордые индейцы смирились с судьбой и ушли в резервации.
И наконец, последний важный для индейцев закон 1924 года. При военном (!) министерстве США создается управление по делам индейцев. По нему аборигенов еще дальше загоняют в пустыни Запада, но резервациям предоставляют широкую автономию, а коренным жителям даруют... гражданство США. До этой даты индейцы были по сути иностранцами на своей земле.
...В первые годы жизни в США я недоумевал. И что это белые цацкаются с черными и индейцами, прямо на грани заискивания? Буквально все бери с блюдечка: преимущества при приеме на работу, поступлении в университет, сотни всяких программ и субсидий, которые белым и не снились. Словом, дискриминация наоборот. Сейчас я смотрю по-другому.. Я конечно, не за передел национального пирога в пользу черных американцев и индейцев — нет таких весов, чтобы определить размер компенсации. Но дать фору потомкам негров и индейцев за унижения апартеида, бесплатный труд нескольких поколений рабов, за отнятую страну и геноцид миллионов аборигенов, считаю морально оправданным. Это лучшее из доказательств нравственного совершенствования американского общества, родившегося в крови и насилии над слабыми.
Сегодня индейцы США живут в 199 резервациях, примерно треть от общей численности индейского населения. Это своего рода государства в государстве. И хотя индейцы считаются американскими гражданами, но пользуются многими вольностями. Их не призывают в армию, даже в случае всеобщей мобилизации (добровольно, пожалуйста) и в ряде случаев, словно иностранные дипломаты, пользуются правом экстерриториальности. В резервациях свои суды, полиция, самоуправление. Жить в резервациях никого не заставляют, но экономически и социально там индейцу безопасней. Масса правительственных льгот попадает конкретным людям через общие программы. Если человек живет в резервации, он автоматически считается индейцем; если на “вольных хлебах”, ему надо доказывать чиновникам свою национальную принадлежность — в американских ID, как известно, нет “пятой графы”. И часто это не такой уж легкий процесс.
Современная оценка роли резерваций неоднозначна. Одни в них видят искусственную консервацию индейской отсталости и государственной дискриминации коренного населения. Действительно, типичные для дальнего Запада резервации выглядят отнюдь неблестяще. Вспомните недавний фильм Dreamkeeper — развалюхи посреди выжженной пустыни, автомобили-рыдваны, кучи мусора во дворах, пьянство, безработица, преступность. И это близко к истине. Средняя продолжительность жизни здесь сорок лет, туберкулез в восемь раз чаще, чем по стране, диабет, алкоголизм, уровень безработицы 40-50%, низкий уровень грамотности.
Но есть и другой полюс. В той же Аризоне я был в казино, принадлежащему резервации. Вокруг игорного заведения создана соответствующая инфраструктура: отель, рестораны, развлечения. Отсюда почти полная занятость, высокие прибыли, добротные дома и высокие стандарты жизни. Право создавать казино на своих территориях индейцы получили в 90-х годах прошлого века и инициативные племенные советы не замедлили воспользоваться этой поистинне золотой возможностью. Индейские казино стали расти, как грибы, и вместе с ними благосостояние резерваций. Главная изюминка в том, что резервации налогов государству не платят и весь доход идет на пользу общин. Буквально на днях резервация семинолов во Флориде “бросила перчатку” самому Лас-Вегасу, начав строительство игрового комплекса стоимостью в миллиард (!) баксов. Общий доход индейских казино в минувшем году составил 14.5 млрд. долларов. Некоторые резервации идут дальше и полученные от казино средства вкладывают в нетрадиционные для индейцев индустриальные и сельскохозяйственные бизнесы. Значительные дивиденды резервациям приносит безакцизная торговля алкоголем и табачными изделиями, туристический и зрелищный бизнес. Безусловным плюсом резерваций надо считать, что они являются центрами сохранения индейской культуры, языков и прикладного искусства.
В целом сложившаяся ситуация позволяет оптимистически смотреть на индейское будущее и можно надеяться, что участь современных чингачгуков будет намного счастливей, чем у их предков.
Свежие комментарии