Немцам так и не удалось захватить Москву. И если о битве за Москву написано множество книг, то о том, как пережили войну простые москвичи вспоминают не так часто. Вспоминаем.
Военное положение было введено в Москве через три дня после начала войны - 25 июня 1941 года. В городе был введен комендантский час. Все учреждения работали строго до 22 часов 45 минут. С 24 часов до 4 часов утра по Москве было запрещено перемещаться пешком и на автомобилях. Был запрещен въезд в Москву иногородним. Работающим москвичам были выданы спецпропуска.
В пятом пункте приказа начальника московского гарнизона Ивана Захаркина также указывалось, что без специального разрешения запрещена фото и киносъмка столицы.
С первых дней войны началась эвакуация и маскировка города.
Мужчины, женщины, дети - все участвовали в тушении "зажигалок", сбрасывали их с крыш, засыпали песком, опускали в бочки с водой.
Бомбардировки продолжались. В одном только августе 1941 года на Москву было совершено около двадцати налетов, воздушных тревог было ещё больше. Было уничтожено несколько больниц, две поликлиники, три детских сада, разрушены жилые дома и мелкие предприятия.
Был в военной истории Москвы самый "темный день" - 16 октября 1941 года. В этот день столицу охватила настоящая паника. Метро не работало, по городу шли слухи о том, что Сталин покинул Москву, что заводы и фабрики будут взорваны, что в случае прихода немцев жизнь в столице должна стать невыносимой. Линия фронта в те дни находилась в получасе езды от города.
Информация о том, что заводы могут быть взорваны была правдивой. В городе даже была сформирована специальная комиссия по проведению "спецмероприятий", в которую входило пять человек: представители партии и наркомата обороны, от НКВД СССР - Иван Серов, от НКВД Москвы - Михаил Журавлев.
В распоряжении Михаила Журавлева от 20 октября 1941 года было сказано "обеспечить проведение спецмероприятий", на которые было выделено 20 тонн взрывчатки.
19 октября журналист Николай Вержбицкий, свидетель тех событий, записал в своем дневнике:
"16 октября войдет позорнейшей датой, датой трусости, растерянности и предательства в истории Москвы... Опозорено шоссе Энтузиастов, по которому неслись в тот день на восток автомобили вчерашних "энтузиастов" (на словах), груженые никелированными кроватями, коврами, чемоданами, шкафами и жирным мясом хозяев этого барахла".
Массовый исход из Москвы и панику удалось пресечь только после введения осадного положения, когда вышел приказ: всех провокаторов и паникеров расстреливать на месте.
В годы войны московское метро стало бомбоубежищем. Приказ о введении особого режима вышел 21 сентября 1941 года, но и метрополитен, и сами люди готовились к нему заранее. Работники метрополитена и добровольцы изготовили 73000 квадратных метров деревянных настилов в тоннелях, общая протяженность которых превышала 36 километров. В ходе работ было использовано 60 тонн гвоздей. Переоборудование метро в бомбоубежище потребовало колоссальных усилий, но все они были оправданы. За время войны московский метрополитен перевез почти полтора миллиарда пассажиров.
На станции "Курская" была библиотека, в метро работали магазины, парикмахерские. За годы в войны в "подземке" родилось 217 детей.
Поражает и то, что в военное время, несмотря на все тяготы, строились и открывались новые станции, началось строительство кольцевой линии метрополитена.
Автомобили могли передвигаться по городу только со специальными нафарниками, вагоновожатые трамваев, чтобы никого не задавить, были вынуждены буквально прижиматься к лобовым стеклам, оправдывая их название.
Темнота была такая, что люди часто сталкивались на улицах. В конце ноября 1941 года в продаже даже появились светящиеся в темноте карточки, которые можно было прикрепить к одежде. Стоили они 1 рубль 60 копеек.
Кроме проблем с электричеством, отоплением и едой остро встал в военной Москве вопрос с табаком. Дефицит курева приводил к тому, что люди курили чай, вишневый лист, хмель. Конечно,это не могло заменить москвичам папиросы. На привычке людей к табаку наживались спекулянты. В ноябре 1941 года стакан махорки у спекулянтов на Преображенском рынке стоил 10 рублей, пр этом не было никаких гарантий, что в купленном свертке действительно махорка, а не сено. Курили все. В аптечных лавках невозможно было купить ни шалфея, ни чабреца, ни дубового листа.
За неимением спичек самокрутки раскуривали при помощи луп или добывали огонь при помощи камня и примитивного трута, сделанного из старых бинтов.
Несмотря на все военные тяготы,нужно было как-то жить. Спасала земля. Уже летом 1942 года вся Москва взялась за лопаты и грабли. Николай Вержбицкий писал: "Копают грядки, как попало и где попало. Видел три жалкие грядки у самого тротуара в Газетном переулке, у окон подвала, не огорожены (14 июня 1942 года)".
В профсоюзных яейках распределяли участки земли в Москве и пригороде. Земли хватало не всем. Кому-то доставались участки на кладбищах. В Москве только мостовые и тротуары остались нетронутыми, все остальное было засеяно картошкой.
Конечно, были и мародеры. Даже несмотря на то, что 79 статья УК РСФСР за хищения с огородов предусматривала срок до двух лет.
Алексей Рудевич
Свежие комментарии