Весной 1939 года чекисты провели обыск в квартире некогда всесильного наркома внутренних дел, «сталинского питомца» Николая Ежова. Прославленных «стальных ежовых рукавиц», о которых трубила советская пропаганда, в его доме, конечно же, не нашлось. Вместо этого сотрудники НКВД обнаружили предметы, свидетельствующие о том, что их бывшего шефа обуревали многочисленные страсти и страхи.
Жуткая коллекция
Обыски у советской элиты зачастую выявляли признаки её коррумпированности и моральной распущенности. К примеру, нарком внутренних дел Генрих Ягода оказался на поверку заядлым «коллекционером» порнографии. Поэтому, вскрывая двери кремлёвской квартиры Ежова, чекисты готовы были увидеть внутри всё что угодно.
О результатах обыска свидетельствует рапорт помощника начальника 3-го спецотдела НКВД Щепилова своему шефу полковнику Панюшкину от 11 апреля 1939 года. Этот документ был опубликован в сборнике «Сталин и заговор в НКВД».
Первым делом Щепилов обыскал рабочий кабинет Ежова. В одном из ящиков письменного стола обнаружился распечатанный пакет с бланком «Секретариат НКВД». В нём лежали четыре сплющенные после выстрела пули – три от «Нагана» и одна от револьвера «Кольт». Интерес представляли не сами пули, а бумажки, в которые они были завёрнуты.
На них значились фамилии «Зиновьев», «Каменев» и «Смирнов». Щепилов предположил, что эти пули Ежову прислали после расстрела указанных лиц. Примечательно, что на Зиновьева и Каменева хватило по одной пуле, а чтобы казнить в 1936 году лидера Левой оппозиции Ивана Смирнова, чекистам потребовалось две пули.
Данный пункт протокола подтверждает свидетельство биографов Николая Ежова Никиты Петрова и Марка Янсена, которые пишут, что у наркомвнудела «была довольно жуткая мания коллекционировать пули, которыми были расстреляны наиболее заметные фигуры из числа его жертв».
Ежов явно опасался ареста и, похоже, собирался защищаться. Об этом говорит тот факт, что в его квартире обнаружилось целых три спрятанных пистолета. Один «Вальтер» и один «Браунинг» лежали в книжных шкафах за книгами. Ещё один «Вальтер», заряженный, но со сломанным бойком ударника, Ежов держал в своём письменном столе.
Алкоголик-оппозиционер
Осматривая шкафы в квартире, Щепилов нашёл признаки алкоголизма её хозяина – три полные полбутылки пшеничной водки, две пустые полбутылки и одну наполовину выпитую. Стеклянная тара была спрятана за книгами.
«По-видимому, они были расставлены в разных местах намеренно», – предположил чекист.
Нельзя не вспомнить рассказов Иосифа Сталина о том, что до Ежова невозможно было дозвониться, пока он валялся дома пьяный.
Ещё важнее для следствия было свидетельство оппозиционных взглядов «кровавого карлика», а именно 115 книг и брошюр контрреволюционеров – «врагов народа» и белоэмигрантов. Все эти книги, присланные из НКВД, Ежов держал в своей кремлёвской библиотеке. Два странных там под названием «О контрреволюционной троцкистско-зиновьевской группе» нашлись также на даче наркома в совхозе Мещерино.
«Книги имеют титульный лист и печатного текста по содержанию страниц на 10-15, а далее до самого конца текста не имеют – сброшюрована совершенно чистая бумага», – писал Щепилов.
Сочинения контрреволюционеров нарком мог иметь при себе по долгу службы, чтобы иметь представление об идеологии политических врагов. Однако как только он сам стал подозреваемым, эти документы моментально превратились в важнейшую улику. Ежов, таким образом, стал заложником выстроенной им самим системы следствия.
Наконец, помимо данных протокола Щепилова, существует версия, что Ежов весьма «по-хозяйски» обошёлся с неприличными предметами – фаллоимитатором и пачкой эротических фотографий, найденных в своё время у предыдущего наркома внутренних дел. Всё это преемник Ягоды, склонный к разврату и содомии, тоже держал у себя дома в тайном сундучке.
Тимур Сагдиев
Свежие комментарии