Автор: Александр Ильюхов, кандидат исторических наук
Обмануть «систему», или Как меняли деньги в 1947 году
Известная денежная реформа 1947 года, если судить по газетам того времени, проходила «в обстановке организованности и порядка», при высоком, естественно, уровне сознательности трудящихся. Однако некоторые архивные находки высвечивают далеко не безоблачную картину обмена старых денег на новые.
Все вклады в сберкассе в сумме до 3 тысяч рублей менялись один к одному — рубль новый на рубль старый; от 3 до 10 тысяч переоценивались: за 2 рубля новых — 3 рубля старых, свыше 10 тысяч — один к двум. Свободные наличные деньги менялись в таком соотношении: за рубль новый — 10 рублей старых. Запомним эти «детали», ибо они и породили волну мошенничества и должностных преступлений, сопровождавшую, как выясняется, проведение денежной реформы 1947 года.
Погрели руки на реформе прежде всего те, кто деньги принимал и переоценивал — работники финансовых органов. И, вероятно, не только на местах — в сберкассах и финотделах. Во-вторых, служащие владевшие первичной информацией об обмене денег. Среди них были и те, кому правящий режим больше всего доверял — руководители рай- и горотделов МВД, и, наконец постарались нажиться, те, кто имел реальную власть на местах — работники партийных и советских органов.
Реформа готовилась тайно. 11 декабря в местные органы МВД (районные и городские) были разосланы запечатанные сургучной печатью пакеты, которые надо было вскрыть 14 декабря в 15 часов в присутствии руководителей милиции, финансовых органов и сберкасс. В этих пакетах и содержались условия обмена денег.
14 декабря утром на местах была получена телеграмма из Минфина, которая предписывала с 14 часов прекратить все операции с деньгами и закрыть сберкассы. В полдень по радио объявили об обмене денег, хотя детали обмена не сообщались…
Сразу отметим: далеко не всегда и не везде руководители органов МВД на местах сохраняли тайну обмена. Наиболее «любопытные» заглянули в заветный конверт раньше срока и воспользовались в своих (и не только) интересах полученной информацией. Вот весьма примечательный эпизод, запечатленный в архивах Смоленщины.
В городе Велиже местный начальник милиции Свирин около 12 часов дня 14 декабря (точное время имеет здесь большое значение) пригласил к себе в РОВД зав. районным финансовым отделом (райфо) Полякова, управляющего местным отделением Госбанка Кузьменкова, зав. райсберкассой Жигарева, а также своего заместителя Кулешова. Коротко рассказал об условиях обмена (уже этим совершив должностное преступление), и посоветовал все имеющиеся у них наличные деньги положить на счет в сберкассу, так как «это выгодно».
Уже через полчаса зав. райфо и управляющий банком открыли в сберкассе по 2 счета: первый — на 5 тысяч рублей, второй — на 4700. «Затем пришла техничка пищекомбината Радченко, которая работает вместе с женой Кузьменкова, и вложила 3000 рублей на свое имя», — сообщил потом на допросе Жигарев. Позже выяснилось, что у скромной технички таких денег отродясь не бывало — это были купюры того же управляющего Госбанком. Но и это не все: перед самым закрытием сберкассы счет на 3 тысячи рублей открыла некая В. И. Волчек, но опять же вложив деньги Кузьменкова. В те же минуты 2000 рублей положил на книжку помощник секретаря райкома ВКП(б) Никитин, по 2000 рублей — оперуполномоченные райотдела милиции Сергеев и Корниенко, значительную сумму — начальник пожарного отдела РО МВД Садченко, за себя и за Кулешова — зав. паспортным отделом Иванова… Милиционер Латушкин денег не имел, но имел информацию и, продав последнюю фуфайку за 125 рублей, тоже успел внести деньги в сберкассу. После 13 часов два счета на общую сумму 6000 рублей открыл секретарь райкома партии Горохов. А уже в 14 часов он вызвал к себе зав. сберкассой Жигарева, попросив положить свои 2000 рублей на его, Жигарева, счет. Тот отказался. Партбосс все же нашел выход: буквально за 5 минут до заветных 14 часов 30 минут запыхавшийся инструктор райкома Беляев уговорил сберкассу открыть счет на свое имя на 3000 рублей, из которых 2000, как оказалось, были деньгами секретаря райкома партии.
Заметим, что в те времена районное начальство много не получало. Но откуда же такие деньги? А вот откуда. Узнав об условиях реформы, секретарь райкома Горохов рано утром 14 декабря зарезал двух свиней, и его жена оперативно продала мясо на базаре, выручив 6000 рублей. Зав. райфо срочно продал новое пальто. Жена прокурора Алексеева тоже продала дорогое пальто, но припозднилась, и 15 декабря зав. сберкассой уже отказался принять ее вклад (и поплатился, ибо уголовное дело на него завел именно прокурор Алексеев).
Но и это не все. После закрытия сберкассы (в 14.30) и официального «вскрытия» уже вскрытого пакета из Минфина махинации с вложениями продолжались. Начальник милиции уже после 16 часов дает указание зав. сберкассой принять деньги у своего заместителя Кулешова. Зав. райфо распорядился принять вклад (естественно, старыми деньгами) у своего заместителя Устинова и работника райфо Дынина, а также у зам. председателя райисполкома Тарасова. Видя, что начальство «кладет», вложил деньги и контролер сберкассы Афанасьев. Самым «обиженным» оказался райпрокурор Алексеев, который, так и не пристроив свои 6000 рублей, завел дело на зав. сберкассой Жигарева, зав. райфо Устинова и контролера Афанасьева.
Через 10 дней после описываемых событий зав. сберкассой Жигарева, а затем и Устинова, Афанасьева и Кузьменкова арестовали. Это сильно встревожило местное руководство. «До суда я трижды вызывался из КПЗ в кабинет к начальнику РО Свирину», — свидетельствовал Жигарев. Его уговаривают никого не выдавать и тогда «может решиться вопрос в партийном порядке или 1—1,5 годами условно». План состоял в том, чтобы подобрать подходящий состав районного суда и спустить дело «на тормозах». Но дело получило огласку и было передано в областной суд, который и осудил всех четверых. Жигарев и Устинов получили по 15 лет, Афанасьев — 12, Кузьменков — 5.
Суд в Смоленске вовсе не искал истину, он наказывал конкретных людей, чтобы другим неповадно было. Но решал он и другую задачу: вывести из-под удара представителей райкома партии и милиции. Когда Жигарев попытался рассказать все как было и называть имена, прокурор Кожевников прекратил допрос подсудимого.
Может быть, спросите вы, «велижская история» — явление для тех лет исключительное? Увы, нет. В те же дни и часы нечто подобное происходило в поселке Батурине на той же Смоленщине. Председатель райисполкома Алешин 15 декабря предложил зав. сберкассой Суровой «с целью избежания переоценки вклада своей матери в сумме 10 023 рубля, закрыть этот счет и открыть новые три счета на имя Алешина, его жены и матери». Заведующая согласилась. Но, облагодетельствовав одно начальство, Суровая решила подстраховаться и сама предложила секретарям райкома партии Мозурову, Трефилову и Батенко положить деньги задним числом, что они и сделали весьма оперативно. По факту противозаконного поведения Суровой вскоре завели уголовное дело. Прокурор на суде доказывал, что подлог с переоценкой вкладов произошел исключительно по вине «подхалимки» Суровой, которая, мол, уговорила этих несчастных, доверчивых партийных секретарей совершить «роковую ошибку». Бывшая зав. райсберкассой сильно обиделась на такой поворот дела — мол, безобразничали вроде вместе, а судить меня одну — и дополнительно сообщила, что 15 декабря буквально все районное начальство спасало свои деньги и назвала конкретные имена.
Батуринское дело кончилось примерно так же, как и велижское: главные виновники оказались ни при чем, а срок получила Суровая.
Но не только через сберкассы смоленские районные руководители спасали собственные сбережения. Были и другие пути. В Демидове, например, в райкоме решили проделать операцию с деньгами через Райпромкомбинат. К директору комбината, члену ВКП(б) Новикову, 15 декабря был послан инструктор райкома Медведев с деньгами начальства. Новикова просили оформить эти деньги, как якобы заказ на мебель и, естественно, задним числом.
Творчески, по-деловому, подошли к вопросу руководители Слободского района. Управляющий районным отделением Госбанка Поденков поручил налоговому инспектору Демидову собрать досрочные платежи по ссудам. Последний проявил чудеса оперативности и за один день (все то же 15 декабря) собрал и сдал в Госбанк досрочных платежей на сумму 41 300 рублей. «Чтобы скрыть следы преступления, квитанции о приеме денежных сумм в погашении ссуд датировались 11, 12 и 13 декабря 1947 г.» Среди «активистов», срочно пожелавших вернуть родному государству долг, мы находим секретаря райкома партии Егорова и других высокопоставленных «коммунистов». Оригинально поступили работники Монастырщинского отделения Госбанка Кондратова «со товарищи». Они внесли 15 декабря на текущий счет одного из колхозов 6000 рублей своих денег, а после по выписанному председателем колхоза чеку получили 4800 рублей деньгами нового образца.
Только за январь 1948 года по области были заведены дела на 38 работников сберкасс и финотделов (партийные и советские начальники остались в стороне). Причем судили не по Уголовному кодексу, а по Указу от 4 июня 1947 года, а там меньше 5 лет не давали. Некоторые слабонервные судили сами себя. Первая трагедия произошла в Гжатске, где кассир сберкассы при Гжатской райконторе связи Лагода, боясь ответственности, покончил жизнь самоубийством. Покончил с собой и заведующий Шумячской сберкассой Вовк.
Рассказывая о попытках отдельных «ушлых людей» немножко обмануть государство, отметим, что к «игре с обменом денег» прибегали не только финансисты.
Например, судисполнитель Демидовского нарсуда Ануфриев, несмотря на распоряжение о прекращении приема денег от граждан по исполнительным листам, принял 4950 рублей, оформил задним числом и деньги сдал в Госбанк. В Кардымове зав. райздравотделом Заболотский внес 15 декабря в Госбанк 7700 рублей на счет райздравотдела под видом остатка в кассе райбольницы. Директор Троицкого детского дома Щарев сдал 15 декабря в районное отделение Госбанка «под видом остатка наличия кассы детдома» свои 10 000 рублей.
Читатель, вероятно, устал от перечисления способов сохранения денег, но самым распространенным был, конечно, «торговый вариант». Суть его абсолютно проста: торгующие люди сдают свои деньги 14 декабря за якобы проданные товары (в основном — водка и сигареты). Товар прячется или уносится домой, а потом продается уже на новые деньги. Эффект — 1 к 10. Только официально раскрытых подобных случаев в области насчитывалось более сотни за полтора месяца.
Проведение денежной реформы 1947 года высветило то, что в обычной обстановке широко не проявлялось. Выявленные лишь по Смоленщине случаи массового стяжательства местных властей работников торговли и финансовых органов ставят под сомнение расхожее представление, будто «при Сталине был порядок».
г. Смоленск
Источник: http://www.istrodina.com/rodina_articul.php3?id=1567&n=8...
Свежие комментарии