31 марта 1945 года в концлагере Равенсбрюк окончился жизненный путь матери Марии, в миру Елизаветы Юрьевны Скобцовой, в девичестве Пиленко. Какой именно была её кончина, доподлинно неизвестно. Бытует предание о том, что мать Мария вошла в газовую камеру вместо еврейской женщины, впавшей в истерику. На нём основан финал фильма «Мать Мария», вышедшего на экраны СССР в 1982 году.
Роль Елизаветы Скобцовой более чем достоверно исполнила Людмила Касаткина. Несомненным остается только лишь факт гибели в газовой камере с последующим сожжением останков в печи крематория. Здание, в котором умерщвляли заключенных и уничтожали то, что от них оставалось, сохранились до сих пор.
В этом здании фашисты умертвили мать Марию
…Она была необыкновенной. Противоречивой. Пламенной. Причем настолько, что современники часто были не в силах это принять. Родилась в Риге, выросла в Анапе, долго жила в Петербурге. Её отец был директором Никитского ботанического сада. Поселок, в котором он находится, называется Юрьевка, в память о нём. Близким другом детства – Константин Петрович Победоносцев – обер-прокурор Священного синода. В юную Лизу влюблялся Гумилёв, Блок посвятил ей свое знаменитое «Когда вы стоите на моем пути».
В детстве и юности она была такой
Елизавета Пиленко и сама писала неплохие стихи и прозу, была желанной гостьей литературных салонов. Но в то же время она - первая в России женщина, прослушавшая курс лекций по богословию в Петербургской духовной академии и успешно сдавшая экзамен. За её плечами – два брака, закончившиеся разводами. Она пережила смерть двух дочерей.
Февральскую революцию, Елизавета Юрьевна приняла с восторгом, даже вступила в партию социал-революционеров (эсеров). Революционный вихрь возвратил её в Анапу, где в должности комиссара по здравоохранению и народному образованию молодая женщина отважно старалась защитить население от грабежа и террора. Это едва не стоило жизни – при очередной смене власти её едва не расстреляла деникинская контрразведка. Вместе со вторым мужем, матерью и дочерью от первого брака Елизавета после разгрома Белого движения бежит за границу. Из Новороссийска в Грузию, потом – в Константинополь, Сербию и наконец Париж. В пути рождаются сын и дочь. Начинается эмигрантский период жизни.
Е.Ю. Скобцова с детьми
В Париже Елизавета Скобцова берется за любую работу: она была искусной рукодельницей, писала иконы, делала настенные росписи. Но в основном зарабатывала шитьём, это ремесло безвозвратно испортило её зрение. Но и литературную деятельность не оставила. В эмигрантских журналах выходят её повести «Равнина русская» и «Клим Семёнович Барынькин», посвященные Гражданской войне, а также автобиографические очерки «Как я была городским головой» и «Друг моего детства». Пишет философские произведения, такие как «Последние римляне». Мать Мария является автором и нескольких богословских трактатов. Но они принадлежат к так называемому частному богословию, так как отражают личную позицию, личный взгляд автора. Причём не бесспорный.
Но смерть от менингита младшей дочери Анастасии в 1926 году стала рубежом. Рушится второй брак, приходит желание монашества. Постриг она приняла только в 1932 году с именем Мария – в память о преподобной Марии Египетской.
Причём по бедности для неё не смогли даже найти монашеский подрясник, пришлось некоторое время носить поношенный мужской. Только спустя некоторое время мать Мария смогла каким-то образом раздобыть себе женское монашеское облачение и апостольник. Характерно, что митрополит Евлогий (Георгиевский), благословляя её на монашество, сказал: «Посылаю тебя в пустыню человеческих сердец». Мать Мария вполне познала её, царящую в эмигрантских кругах Парижа.
Мать Мария – крайняя слева
Не все, мягко говоря, приняли её монашество. Многие считали это чудачеством или даже сумасшествием. Сама же мать Мария говорила, что монашеская одежда – «первая в жизни, которая приятна, своя, удобна, которую не замечаешь». Протоиерей Борис Старк написал о ней так: «Она была монахиней до мозга костей после довольно пёстро прожитой жизни. Ряса для неё была кожей, а не маскхалатом. Для матери Марии любовь к Богу и любовь к людям были неотделимы».
Она была очень необычной монахиней. Настолько, что споры не утихают до сих пор. Ей были тесны стены монастыря, а келью заменили улицы Парижа, на которых она собирала помощь голодающим, находила бездомных, сирот. Вместе со священником Димитрием Клепилиным мать Мария создала благотворительное и культурно-просветительское движение «Православное дело» с пансионатом-столовой для голодающих на улице Лурмель. Средства для содержания, и весьма немалые, всегда находились, к немалому удивлению критиков – такова была воля Божия, которой мать Мария доверялась полностью. Её жизненная позиция, кредо, заключается в этих словах: «Путь к Богу проходит через любовь человека к человеку… На Страшном суде меня не будут спрашивать, достаточно ли я совершила аскетических практик и сколько я совершила челобитий и коленопреклонений. Меня спросят, накормила и одела ли я голодных, навестила ли больных и заключённых». Она жила по Евангелию практически буквально.
В поношенной рясе, стоптанных мужских ботинках или сапогах, эту монахиню часто видели на оптовом рынке «Чрево Парижа», скупающей дешёвые продукты или собирающей пожертвования для своего приюта у местных торговцев, которые, к слову, очень её уважали. В числе прочего мать Мария организовала общежитие для одиноких женщин, центр реабилитации для туберкулёзных больных, миссионерские курсы. Она ходила по притонам и пыталась спасать наркоманов. Ведь по собственным словам служила «всем раненым ребятам».
Мать Мария – вторая слева
В 1936 году умерла от тифа вернувшаяся в Россию по совету Алексея Толстого старшая дочь Гаяна. Рядом остаются сын Юрий и отец Димитрий. Вместе они пройдут путь до конца.
Войну мать Мария встретила в своей каморке под лестницей в пансионате на улице Лурмель. Её «Православное дело» расширяется, несмотря на оккупацию. Будучи активным членом Сопротивления, отважная монахиня прячет евреев, опальных французов и русских – всех, кто нуждался в помощи. Совместно с Красным Крестом ей удалось наладить передачу посылок в концлагеря, а также вытаскивать оттуда и переправлять за границу детей. После нападения Германии на Советский Союз матушка установила в своем подвальчике радиоприемник и по ночам слушала фронтовые сводки «Совинформбюро». Молилась о победе утраченной Родины. Мать Мария всегда жестко и даже дерзко осаживала тех, кто видел в Гитлере «освободителя» и добавляла: «...где находится гестапо, вы знаете».
Ей была чужда любая конспирация. Это было не безрассудством, а жизненной позицией. Осторожность мать Мария считала равнодушием, разновидностью теплохладности, главным врагом веры. Для неё не просто цитатой были слова из книги «Откровение» святого Иоанна Богослова: «Знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тёпл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих».
Настоящим чудом можно считать то, что гестапо арестовало православную подвижницу только в 1943 году. Да и то она пришла туда добровольно после ареста сына Юрия и духовника – священника Димитрия. Протоиерей Александр Мень в своей лекции о матери Марии так описывает подробности её ареста: «Гестаповец Гофман, который её арестовывал, по воспоминаниям её матери сказал: «Вы больше не увидите свою дочь. Вы плохо её воспитали. Она помогает нашим врагам. Она помогает евреям». Мать ответила: «Она христианка, для неё нет ни эллина, ни иудея. Она помогает всем! И если бы Вы были в беде, то она помогла бы и Вам!» А мать Мария усмехнулась и сказала: «Пожалуй, помогла бы». И немец едва не ударил её по лицу – потому что он понял, что этим «пожалуй, помогла бы» она его сокрушила».
Её отправили в концлагерь Равенсбрюк, сына и духовника – в Бухенвальд. Не выжил никто. Сохранились воспоминания бывших узниц о том, какой была мать Мария в нечеловеческих условиях концлагеря. Сестра генерала де Голля вспоминала, что в самых адских условиях она окружала себя людьми и начинала с ними беседы, дискуссии. Это был вызов – в адских условиях концлагеря сохранять духовную жизнь, сохранять интеллектуальные интересы, сохранять любовь друг к другу. Не оставляла мать Мария и рукоделия – пыталась вышивать икону. При этом уже немолодая монахиня была крайне истощена. В самом конце войны, за месяц до освобождения концлагеря Равенсбрюк Красной армией, её отправили в газовую камеру.
Благовещение – икона, написанная монахиней Марией(Скобцовой)
По словам о. Александра Меня, если бы мать Мария (Скобцова) «избрала себе путь «кельи под елью»… она не оказалась бы в лагере». Но «она хотела, чтобы люди видели, что Крест Христов – это не просто знак, который мы носим, а это полная отдача и отдача до смерти».
Свежие комментарии