Дальневосточная Украина

Украинская деревня начала XX века. Источник: ukrmap.su

В конце XIX столетия первыми крестьянами, поселившимися в Приморье, стали выходцы из Черниговской и Полтавской губерний.

Накануне 1917 года украинские села окружали Владивосток, переписи показывали в регионе 83% украинского населения. В годы революции и Гражданской войны наряду с белыми, красными и разнообразными интервентами здесь возникли и украинские части-«курени». Но после создания СССР все украинцы Приморья быстро стали русскими.

«Приморщина»

Когда в 1858-60 годах Российская империя отняла северный берег Амура и Приморье у Цинской империи, эти земли были не заселены и оставались таковыми первую четверть века российского владычества. Владивосток являлся небольшой базой флота посреди безлюдных пространств. Только 13 и 20 апреля 1883 года сюда из Одессы прибыли два первых пассажирских парохода «Россия» и «Петербург», на борту которых находились 1504 крестьянина-переселенца из Черниговской губернии. Ими на юге Приморья были основаны первые девять сел.

Именно с 1883 года заработал маршрут грузопассажирских пароходов из Одессы во Владивосток. До завершения строительства транссибирской железнодорожной магистрали оставалось еще 20 лет. И долгий, на полтора месяца, маршрут из Одессы, через Бофор и Суэцкий канал, мимо Индии, Китая, Кореи и Японии во Владивосток оставался куда более быстрым, легким и дешевым, чем девять тысяч верст грунтового Сибирского тракта и забайкальского бездорожья.

Одесса долгое время была главным связующим звеном с русским Дальним Востоком. Поэтому не удивительно, что среди переселенцев преобладали выходцы с Украины. В дальние края переселялись прежде всего безземельные крестьяне. Ближайшими к Одессе губерниями с наибольшим «аграрным перенаселением» были Черниговская и Полтавская. Именно они и дали основной поток первых колонистов в далекое Приморье.

На Дальнем Востоке крестьянам бесплатно предоставлялся 100-десятинный надел земли (109 га). Для сравнения, в центральной России средний крестьянский надел составлял 3,3 десятины, а в Черниговской губернии — 8 десятин. Но крестьянам из России было сложнее добраться до Одессы, чем жителям сел из ближайших украинских губерний. К тому же на Украине не существовало общинного землевладения, поэтому местным крестьянам было легче продать свои индивидуальные наделы и отправиться в дальний путь. Крестьяне же в российских губерниях этой возможности были лишены вплоть до столыпинских агарных реформ.

Поэтому за первое десятилетие российской колонизации Приморья, с 1883 по 1892 годы, выходцы с Украины составили 89,2% всех переселенцев. Из них 74% — крестьяне из Черниговской губернии, остальные — из Полтавской и Харьковской.

К началу XX века переселение украинцев в Приморье приобретает еще более массовый характер. С 1892 по 1901 годы сюда приехало свыше 40 тысяч украинских крестьян, которые составили 91,8% всех колонистов Приморья. Усилению такой миграции способствовал голод, охвативший северные губернии Украины в 1891—1892 годах.

В 1903 году заработала Транссибирская железная дорога, соединившая центральную Россию с Дальним Востоком. Это открыло новый этап заселения Приморья и разделило все населения края на «сторожильческое» — тех кто прибыл сюда на пароходах из Одессы, и «новосёлов», приехавших уже по железной дороге.

К 1909 году «старожильческое» население Приморской области начитывало 110 448 человек, из них украинцев 81,4%, русских — 9,5%, выходцев из белорусских губерний — 5,6%.

За последнее десятилетие перед 1917 годом в Приморье переселилось 167 547 человек. Но даже после создания Транссиба и столыпинских агарных реформ, отменивших общинное землевладение в российских губерниях, свыше 76% переселенцев составляли украинские крестьяне. Из них почти треть переселенцев дала Черниговская губерния, пятую часть Киевская и десятую — Полтавская.

Всего по данным статистики, с 1883 по 1916 годы в Приморье и Приамурье с Украины переселилось свыше 276 тысяч человек, 57% всех переселенцев. Украинские крестьяне заселяли Юг Приморья и Зейскую долину у Амура, которые по природе и ландшафту очень напоминали лесостепные районы Черниговщины и Полтавщины. В более северных таежных районах края они почти не селились.

Прибытие переселенцев в Благовещенск, 1905—1910 года. Источник: pastvu.com

В итоге космополитический Владивосток начала ХХ века окружали сплошь украинские села, и по свидетельству очевидцев, всех сельских жителей края горожане называли «не иначе, как хохлами». Украинцы породили в Приморье массу географических названий в честь городов и местностей Украины — река и село Киевка, поселки Черниговка, Чугуевка, Славянка, Хороль и другие.

Территории Приморской и Амурской областей, наиболее компактно заселенные выходцами с Украины, в украинском этническом сознании запомнились под именем «Зеленый Клин». Происхождение этого названия связывается с буйной зеленью растительности Приморья, а также географическим положением Южно-Уссурийского края, «клином» втиснувшегося между Китаем и Японским морем. Также слово «клин» использовалось в значении определенной части земной поверхности, земельных угодий («земельный клин»), ведь именно здесь украинский крестьянин получал в свое владение огромные по европейским меркам наделы.

В отношении украинских поселенческих земель на юге Дальнего Востока наряду с названием «Зеленый Клин» использовались также наименования «Новая Украина», «Дальневосточная Украина», «Зеленая Украина». В краеведческой литературе использование названия «Дальневосточная Украина» зафиксировано уже в 1905 году, применительно к южной части Уссурийского края.

Сами украинские крестьяне-колонисты в окрестностях Владивостока, по свидетельству этнографов, называли свой новый край «Приморщина» — по аналогии с Черниговщиной и Полтавщиной.

«Руськi»" и «мазепианцы» Дальнего Востока

Большинство этнических украинцев Приморья уже во втором поколении считали себя русскими. Так, по данным переписи населения Российской империи 1897 года из 223 тысяч жителей Приморской области лишь 33 тысячи, 15% от всего населения, указали «малорусский» в качестве родного языка, хотя люди украинского происхождения составляли более половины населения Приморья и разговаривали на русско-украинской смеси. Одновременно этнографы тех лет отмечали, что русские и украинские села сосуществовали друг с другом, не смешиваясь, минимум первые два-три поколения переселенцев. А украинский говор господствовал здесь в селах вплоть до конца 30-х годов XX века.

Современник так описывает села вокруг Владивостока век назад: «Мазаные хаты, садки, цветники и огороды возле хат, планировку улиц, внутреннее убранство хат, хозяйственное и домашнее имущество, инвентарь, а кое-где одежда — все это как будто целиком перенесено с Украины... Базар в торговый день, например, в Никольске-Уссурийском весьма напоминает какое-нибудь местечко в Украине; та же масса круторогих волов, та же украинская одежда на людях. Повсюду слышится веселый, бойкий, оживленный малорусский говор, и в жаркий летний день можно подумать, что находишься где-нибудь в Миргороде, Решетиловке или Сорочинцах времен Гоголя».

Картину «Дальневосточной Украины» завершали повсеместные подсолнухи возле сельских домов, непременные признаки украинских сел, и преимущественное использование в качестве тягловой силы характерных для Украины волов, а не более привычных для российских сел лошадей. Как писал дальневосточный этнограф тех лет В. А. Лопатин, украинцы «перенесли с собой Малороссию на Дальний Восток».

Среди украинцев Приморья в начале XX века бытовало самоназвание «руськi», которое отделялось и не смешивалось с этнонимом «русские». А в самом Приморье в начале XX века ситуация была аналогична собственно Украине — русскоязычные многонациональные города в окружении украинских сел. В этом плане Владивосток не сильно отличался от Киева.

Украинская деревня начала XX века. Фото: Сергей Прокудин-Горский / Library of Congress

Согласно официальным данным переписи 1897 года, уровень грамотности у украинцев в Приморье составлял 26,9% у мужчин и 2,7% у женщин, тогда как у русских — 47,1% у мужчин и 19,1% у женщин. Это объяснялось тем, что украинские переселенцы были почти все из сел, в то время как среди русских переселенцев доля выходцев из городов была значительно выше.

С 1863-го и до 1905 года в Российской империи на законодательном уровне было запрещено издание на украинском языке школьных учебников и любой иной литературы, даже религиозного характера. Указом Александра II от 1876 года украинский язык разрешался только в театральных постановках и пьесах «из прошлого малороссийской жизни».

Поэтому легальные украинские национальные организации появляются на Дальнем Востоке только после революции 1905 года. Но первая на Дальнем Востоке украинская организация была создана за пределами России — в Шанхае. Здесь в 1905 году возникла «Шанхайская Украинская Громада», объединившая украинцев из числа предпринимателей и служащих различных российских учреждений в Шанхае. Сведения о деятельности Шанхайской Громады весьма скудны, имеется лишь информация о том, что ею было собрано 400 рублей, которые были отправлены в Петербург для издания Евангелия на украинском языке.

На территории же российского Дальнего Востока или собственно «Зеленого Клина» первой украинской организацией, получившей право на легальную деятельность, стала «Владивостокская студенческая Украинская Громада», образованная в октябре 1907 года студентами-украинцами местного Восточного института, готовившего знатоков китайского и японского языков. «Громада» — по-украински означает общество, причем, так же, как и на русском, и общество, как некое объединение лиц, и общество в социальном смысле.

Любопытно, что кроме собственно студентов украинского происхождения в числе первых дальневосточных украинофилов, создателей владивостокской «Громады», был поручик Трофим фон Виккен, происходивший из рода немецких дворян, получивших поместья в Полтавской губернии. Поручик изучал японский язык, до 1917 года был офицером российской разведки в Японии, а после революции работал в японской фирме «Судзуки», а затем преподавал русский язык в японской военной академии. Активно сотрудничая в 1930—40-е годы с японскими и германскими спецслужбами, Трофим фон Виккен до конца жизни оставался еще и завзятым украинским националистом.

Но вернемся в эпоху первой русской революции. 7 декабря 1905 года в Харбине был создан Украинский клуб — первая в Маньчжурии украинская организация. Официальное открытие клуба состоялось 20 января 1908 года, после регистрации его устава местными властями. При этом харбинский клуб стал первым Украинским клубом в Российской империи, получившим официальное разрешение на свою деятельность. Второй подобный клуб возник несколько позже в Петербурге и только третий в апреле 1908 года был создан в Киеве. Деятельности Украинского клуба в Харбине покровительствовал управляющий КВЖД генерал Дмитрий Хорват, считавший себя украинцем потомок сербских дворян, еще при Екатерине II поселившихся в Херсонской губернии.

Вообще в Харбине и на контролируемых Россией станциях КВЖД в китайской Маньчжурии работало и проживало немало украинцев, почти 22 тысячи человек, треть от всего российского населения в этом регионе.

В связи с поражением революции 1905—1907 годов и началом реакции легальные украинские общественные организации на Дальнем Востоке просуществовали недолго. Уже в 1909 году распоряжением министра народного просвещения «Владивостокская студенческая Громада» была закрыта. Полиция получила задание установить надзор не только за революционерами, но и за «мазепианцами». Однако, как отмечалось в полицейском рапорте губернатору Приморской области за 1913 год, «связей с какими либо украинскими организациями в Европейской России или заграницей с целью объединения малороссов во Владивостоке пока не обнаружено».

Строительство Транссибирской железнодорожной магистрали, 1895 год. Фото: W. H. Jackson / Library of Congress

До 1917 года «украинская» деятельность на Дальнем Востоке ограничивалась культурными мероприятиями, малороссийскими песнями и «шевченковскими вечерами». Любопытно, что во Владивостоке в театре «Золотой Рог» 25 февраля 1914 года торжественно отмечалось 100-летие со дня рождения Т. Г. Шевченко, в то время как проведение подобных мероприятий в Киеве было запрещено властями.

Несостоявшиеся «курени» Владивостока

Революция 1917 года привела к всплеску украинского движения не только в Киеве, но и на Дальнем Востоке.

26 марта 1917 года на митинге украинцы Владивостока и окрестностей создали «Владивостокскую Украинскую Громаду». Первым председателем Громады стал бывший политический ссыльный, социал-демократ, журналист из Полтавы Николай Новицкий. Уже в мае 1917 года «левый» Новицкий перешел на работу во Владивостокский Совет и пост председателя Громады занял заместитель военного прокурора Владивостока (а «для души» музыкальный критик) подполковник Федор Стешко, уроженец Черниговской губернии.

Позже Новицкий станет «красным» и в 30-е годы будет крупным чином в прессе УССР, а его коллега по «украинству» Стешко станет «белым», в 1920 году вокруг земного шара доберется до Украины в целях установления связей «Зеленого Клина» с петлюровцами. Новицкого расстреляют в 1938 году вместе с иными «украинизаторами» УССР, а Стешко умрет в эмиграции в Праге.

Весной 1917 года почти во всех городах Дальнего Востока были основаны аналогичные «Украинские Громады». Они возникли в Хабаровске, Благовещенске, Никольске-Уссурийском (ныне Уссурийск), Имане (ныне Дальнореченск), Свободном, Николаевске-на-Амуре, Петропавловске-Камчатском, Чите, Харбине, на многих железнодорожных станциях и в селах российского Дальнего Востока и Маньчжурии. В этот период все дальневосточные украинские организации выступали за автономию Украины в составе «федеративного демократического Российского государства».

В ряде городов Дальнего Востока «Громады» просуществовали практически до их роспуска большевиками в ноябре 1922 года. Некоторые из них были весьма многочисленными и влиятельными — так, в Украинской Громаде Хабаровска к 1921 году было зарегистрировано свыше 940 семей (более 3000 человек). Усилиями этих «громад» организовывались украинские школы, кооперативы, велась активная просветительская и издательская деятельность.

В 1917 году на Дальнем Востоке появляются газеты на украинском языке — «Українець на Зеленому Клині» (Владивосток), «Українська Амурська справа» (Благовещенск), «Хвилі України» (Хабаровск), «Вісти Українського клубу» (Харбин). Всероссийская сельскохозяйственная перепись населения, проведенная летом 1917 года, зафиксировала здесь 421 тысячи украинцев, что составляло 39,9% всего населения региона.

Летом 1917 года на Дальнем востоке возник целый ряд «Окружных Рад» — аналогов революционных Советов, но построенных по этническому принципу. Эти «Окружные Рады» уже претендовали не только на общественную деятельность, но и на политическое руководство местными украинцами. Например, с 1917 года и до начала 20-х годов активно действовала Маньчжурская Окружная Рада с центром в Харбине. С 1918 года эта рада выдавала дальневосточным украинцам паспорта граждан «самостийной» Украины (при этом текст таких документов печатался на трех языках — украинском, русском и английском).

После Брестского мира советская Москва некоторое время даже признавала дальневосточные Окружные Рады как консульства независимой Украины. Но с 1922 года, когда большевики создали на Дальнем востоке буферную Дальневосточную Республику, они отказались признавать Рады и выданные ими «украинские паспорта». Сами же Благовещенская и Хабаровская Окружные Рады получили статус органов национально-культурной автономии в составе ДВР.

В 1917—1919 года во Владивостоке прошло несколько общих съездов украинцев Дальнего Востока. На третьем таком съезде в апреле 1918 года избрали «Украинский Дальневосточный Секретариат», претендовавший на статус правительства «Дальневосточной Украины». Однако, это «правительство» не имело ни средств, ни массовой поддержки, после того как оно попыталось занять нейтральную позицию в разгоравшейся гражданской войне. Тем не менее, Секретариат действовал вплоть до ареста его членов советскими властями в ноябре 1922 года.

Флаг «Зелёного клина»

Кроме общественных «громад» и претендовавших на статус местной власти «окружных рад», на Дальнем Востоке с лета 1917 года активно действовали, как минимум, две украинских политических партии — Украинская социал-демократическая рабочая партия(УСДРП) и Украинская партия социалистов-революционеров. Владивостокское отделение УСДРП тут же встало в оппозицию к «буржуазной» Владивостокской Громаде.

На выборах в Учредительное собрание, состоявшихся в ноябре 1917 года, «Амурская Областная Украинская Рада» выдвинула свой список кандидатов. В предвыборной агитации эти кандидаты определялись, как «украинские трудовики-эсеры». Они должны были отстаивать в Учредительном собрании «Землю и Волю трудового народа, восьмичасовой рабочий день и Федеративную Демократическую Российскую Республику».

Но, несмотря на то, что список «Амурской Украинкой Областной Рады» был поддержан всеми украинскими организациями Дальнего Востока, он собрал всего 3265 голосов (1,4%). Соответственно провести украинского кандидата от Дальнего Востока в Учредительное собрание не удалось — дальневосточные украинцы отдали предпочтение кандидатам общероссийских партий.

В марте 1920 года владивостокская организация УСДРП объявила о «признании советской власти», но с оговоркой о самостоятельности советской Украины и «необходимости обеспечения национально-культурных прав украинского народа на Дальнем Востоке». Фактически, к 1920 году все украинские социалисты «Дальневосточной Украины» влились в состав большевистской коалиции.

В период Гражданской войны, естественно, главную роль играли военные организации. Еще в июле 1917 года Временное правительство, уступив требованиям киевской Центральной Рады, согласилось на создание в рамках российской армии отдельных украинских частей. В итоге летом 1917 года во Владивостокском гарнизоне были создано 8 «украинских рот». Хотя гарнизон Владивостока на две трети состоял из украинцев и лиц украинского происхождения, идея «украинского войска» на Дальнем Востоке не набрала большой популярности.

Однако в конце 1918 года идея украинских войск стала более популярной, но по вполне «пацифистской» причине. Когда Сибирское временное правительство попыталось начать мобилизацию украинцев Амура и Приморья на фронт для войны с большевиками, местные «малороссы» стали отказываться под предлогом того, что желают воевать только в национальных украинских частях.

Созданное в Омске на штыках чехословацкого легиона «Всероссийское Временное правительство» 4 ноября 1918 года выпустило отдельную декларацию о создании украинских воинских частей в составе «белых» армий. Во Владивостоке был организован украинский штаб по формированию украинских частей. Его начальником стал некий есаул Харченко, а затем генерал Хрещатицкий, бывший командир Уссурийской казачьей дивизии. Планы были наполеоновские — создать 40-тысячный украинский корпус «вольного казачества».

Но все эти попытки погрязли в интригах и склоках различных властных структур белых, а главное, не нашли единодушной поддержки иностранных хозяев — если глава военной миссии Антанты в Сибири французский генерал Жанен был благосклонен к идее «дальневосточного украинского войска», то японцы категорически выступили против.

В итоге 15 мая 1919 года последовало указание адмирала Колчака, уже ставшего «Верховным Правителем», о недопустимости формирования украинских частей. Только что созданный во Владивостоке «1-й Ново-Запорожский Добровольческий пластунский курень» (батальон) был арестован белой контрразведкой в полном составе под предлогом «пробольшевистских настроений».

«Русификаторы» из ЧК

Украинские националисты вновь попытались создать свои войска в январе 1920 года, когда во Владивостоке была свергнута развалившаяся под ударами красных власть Колчака. «Украинский Дальневосточный Секретариат» даже обратился за помощью в этом деле к большевикам, но большевистский Военный совет Приморья заявил, что он не может дать «русских денег на чужие ему украинские войска».

Украинским активистам было предложено содержать свои части на собственные средства, однако пожертвований, поступавших от украинского населения на эти нужды, не хватало. В этих условиях украинские воинские части, испытывавшие недостаток самого необходимого и, прежде всего, продовольствия, не смогли долго просуществовать даже в условиях царившего в Приморье фактического безвластия.

В ходе пертурбаций гражданской войны в Хабаровске председателем местного большевистского ревкома стал бывший член «Украинского Дальневосточного Секретариата» Яременко. Ревком признал целесообразность формирования украинских частей, однако под давлением владивостокских большевиков вынужден был отказаться от реализации этой идеи.

На Амуре из местных антиколчаковских партизан из крестьян украинского происхождения сформировалось несколько частей, и одна из них вошла под желто-голубым флагом в город Свободный (до 1917 года город именовался Алексеевск, в честь наследника и сына Николая II). Однако местные большевики потребовали разоружения этого отряда, пригрозив в противном случае использовать против него военную силу.

Кстати, многочисленные украинские организации Дальнего Востока тогда так и не смогли договориться о флаге «Дальневосточной Украины» — предлагались варианты желто-голубого флага с зелёным треугольником или зеленого полотнища с желто-голубой вставкой.

В ночь с 4 на 5 апреля 1920 года японцы начали открытую оккупацию Владивостока и Приморья. Во Владивостоке японским военным отрядом из помещения так называемого «Украинского революционного штаба» было изъято оружие и боеприпасы. В результате этих событий немногие сформированные украинские части Владивостока ушли в леса, где в итоге слились с красными партизанами.

В конце гражданской войны, летом 1922 года ряд дальневосточных «Украинских Рад» приняли участие в выборах в Народное собрание «буферной» Дальневосточной Республики, выдвинули свои списки кандидатов, но к тому времени население всех национальностей уже четко ориентировалось на большевиков и их союзников. В народное собрание Дальневосточной Республики прошел только один «украинский кандидат» от «Завитинской Рады» (Завитинск — районный центр в Амурской области).

В октябре 1922 года красная армия заняла Владивосток и уже к декабрю все наиболее активные деятели дальневосточного «мазепианства» были арестованы ЧК. В январе 1924 года начался так называемый «Читинский процесс» — суд над арестованными лидерами дальневосточных украинских националистов.

Подсудимые, всего почти 200 человек, были обвинены, как бы сейчас сказали, в сепаратизме — в стремлении оторвать Дальний Восток от СССР, ориентации на соседние капиталистические страны и в сотрудничестве с «петлюровской» Центральной Радой. Главным обвиняемым был глава несостоявшегося украинского правительства Дальнего востока — «Украинского краевого секретариата Зеленого Клина» — уроженец Черниговской губернии, владивостокский инженер Юрий Галушко. Его обвиняли в частности в получении крупных денежных сумм от японцев. Кстати, в 1919 году Галушко арестовывался колчаковской контрразведкой по сути по тем же обвинениям в сепаратизме.

Обвиняемые «Читинского процесса» получили относительно мягкие приговоры, Галушко дали пять лет заключения. Он благополучно пережил репрессии 30-х годов, вернулся на Украину, в 1941 году пытался сотрудничать с украинскими коллаборационистами, но оказался им не нужен, и умер в 1942 году от голода в оккупированном Киеве.

Читинский процесс 1924 года фактически ликвидировал украинский национализм «Зелёного клина». Еще ранее были распущены все «Украинские громады» и «Окружные Рады». Любопытно, что эта «русификация» Дальнего Востока проводилась большевиками одновременно с «украинизацией» самой Украины.

По данным переписи 1926 года грамотными были всего 42,6% украинского населения Приморья, при этом умели читать и писать на украинском языке лишь 6691 человек — 2,1% всех дальневосточных украинцев. В итоге, введенное к 1930-м годам всеобщее обучение в школах велось на Дальнем Востоке на русском языке и стало важным инструментом «русификации» края.

В последующие десятилетия украинцы Дальнего Востока стали русскими. Этот процесс в течение всего двух-трех поколений наглядно показывает сухая статистика. В 1917 году перепись зафиксировала здесь 421 тысячу украинцев, что составляло 39,9% от населения региона. Согласно переписи 1923 года на Дальнем Востоке насчитывалось 346 тысяч украинцев (33,7% населения). По результатам переписи 2010 года в Приморской крае, населенном преимущественно потомками выходцев из украинских губерний, русскими себя посчитало 86%, а украинцами всего 2,55%.