Чтобы вкусно поесть, в СССР и рубля не нужно было!

В эпоху развитого социализма мерилом уровня достатка практически каждой советской семьи считалась... колбаса. Правда, даже такой народный сорт, как «Докторская», до­ставался только гражданам, отстоявшим очередь. Кстати, поговаривают, что при магазинной цене в 2 рубля 30 копеек себестоимость «Докторской» приближалась к десятке!

Раз­ницу доплачивало государство. Зачем? Логика правительства того времени была такой: «Чтобы в рационе трудящихся был хотя бы один сорт качественной колбасы по цене, доступной каждому!»

Несказанно везло тем, кто по работе частенько ездил в коман­дировки в Москву: люди возвра­щались из столицы с палками сервелата, мандаринами-апель­синами, растворимым кофе, невероятно вкусным овсяным печеньем и мармеладом «Ли­монные дольки». Кто постарше, еще помнят шутливую загадку: «Длинный и зеленый с желтой полосой пахнет апельсинами и свежей колбасой...» О чем это? О фирменном поезде «Сура», соединяющим Пензу и Москву!

Про «синюю птицу» и магию числа 35

«Вареные колбасы народ де­лил на два типа — с жиром и без оного. «Докторская» стоила

1 руб. 30 коп., «Любительская» — 2,90, «К завтраку» — 2,20, «Ветчинно-рубленая» — 3,70, — с ностальгическими нотками в голосе перечисляет Владимир Вишневецкий, автор и ведущий программы 11 канала «Супермаркет». — Сосиски «Молоч­ные» тянули на 2 руб. 20 коп., свиные сардельки — на 2,70.

Была еще ливерная колбаса, оцененная производителем все­го в 56 копеек, но в отличие от колбаски «Печеночной» (1 руб. 80 коп.) была она совсем уж так себе. Брали ее в основном, чтобы добавлять в ма­кароны или в кар­тошку. Про дели­катесный сервелат и вспомнить нече­го: к столу этот де­фицит подавался, как правило, по большим праздни­кам. Из доступных же мясопродуктов в продаже всегда был студень. Да и цена радовала — 38 копеек за кг!

После того как «Машина времени» спела свою «Синюю птицу», появлявшихся на при­лавках пензенских магазинов кур за непрезентабельный вне­шний вид прозвали точно так же. Страшные они были — хоть плачь: на скрюченных тушках всегда оставались какие-то перья, а мощные жилистые ноги с когтями навевали мысли о том, что кормились пернатые, покры­вая в поисках пищи приличные расстояния. Особенно жуткое впечатление производили на­всегда отморгавшие глаза, по­блескивающие из-под полупри­крытых век».

«Крупные куры-несушки, про­жившие жизнь непростую, но сравнительно долгую, продава­лись по 2 руб. 30 коп. за кило, — подключается к нашей увлека­тельной игре «Вспомнить все!» пензенский скульптор Игорь Зейналов. — Варили их очень долго, зато бульон получался наваристый и вкусный. Цыпля­та-бройлеры шли по 1,75, что поменьше — на гривенник де­шевле. Иногда в продажу выбра­сывали «жертвы аборта» — со­всем маленьких куренков по 95 коп. Мы их любили за скорость в приготовлении: бац-бац молот­ком сверху — и через 15 минут жарки «цыпа табака» готов!»

«В середине семидесятых в ругательном лексиконе совет­ских людей появились два новых слова: «бельдю­га» и «простипо- ма». А между тем так назывались поступившие в продажу породы рыб, составившие компанию минтаю, тоскливо скрю­чившемуся на ви­тринах магазинов, — вспоминает ар­хеолог и краевед Геннадий Белорыбкин. — Стои­ли заморские жирные твари не­дешево — от рубля семидесяти до двух двадцати за килограмм! Мясо было у них белое, масля­нистое.

Заплывала в наши магазины и мойва. Стоила она 40 копеек за килограмм, а вот удовольствия приносила на гораздо большую сумму! Кстати, вдоволь наесть­ся рыбных блюд можно было по четвергам в любой столовой. С октября 1976-го этот день был определен указанием сверху как «рыбный».

Советские столовые — от­дельная песня. Их типовое меню не менялось годами, неважно, в Риге вы или Соликамске: сала­тики, первое, второе и кисель-компот.

«В середине 1970-х мне, сту­денту пединститута, запомни­лось, что в нашей столовой, как правило, было три салата: морковный, капустный и свекольный. На первое — суп кар­тофельный или щи: все с мя­сом, на второе — картофельное пюре, макароны, каши, котлеты, шницели. На третье чай, компот, пирожки-ватрушки.

Так вот обед из салата и трех блюд, включая пару кусочков хлеба и коржик, стоил копеек 35! — разводит руками Владимир Зименков, директор областного краеведческого музея. — Эту комбинацию цифр я частенько вспоминаю добрым словом!»

Молочные реки и сырные берега

Сегодня «молоко» из мага­зина не портится по полгода. А в эпоху застоя магазинное мо­локо, как и положено натурпро- дукту, прокисало уже на второй день. Такой продукт никогда не выбрасывали: использовали его для приготовления блинов и оладий или оставляли на про­стоквашу. С похмелья — ам­брозия!

«Половина литра молока в картонной сине-красно-белой пирамидке стоила 15 копеек. Жирный творог в пачках прода­вали по 28 коп., сладкие сырки с изюмом — по 15, — перечис­ляет литературовед и культуро­лог Лариса Рассказова. — Литр разливного коровьего молока — продавщицы зачерпывали его алюминиевыми мерными стаканами из сорокалитровых бидонов — тянул на 24 копейки.

Вся молочка в основном была расфасована в пол-литровые стеклянные бутылки. Бутылка жирного кефира стоила 30 коп., обезжиренного — 22, ряженки или «Снежка» — 31, молока — 28, а сливок — 50.

Узнать, какой продукт налит в бутылку, можно было по цве­ту крышечки из плотной фольги: серебристая — молоко; зеленая — жирный кефир; желто-сереб­ристая, полосатая — сливки; салатово-серебристая, полоса­тая — обезжиренный кефир; ро­зовая — ряженка; темно-желтая — топленое молоко; сиреневая — «Снежок». А сдать пустые вымытые бутылки можно было в молочный отдел любого магази­на по 15 копеек за штуку.

Килограмм сыра обходился от 2 руб. 10 коп. до 3 рублей. Ни­какого импортного камамбера, пармезана и эмменталя в пен­зенских магазинах не было! Зато ели исключительно натуральные сыры: российский, голландский, пошехонский. Это в Москве мож­но было случайно набрести на чеддер, швейцарский (4,50!) и рокфор. Однако всю их прелесть большинство провинциалов не понимало.

В ходу были плавленые сыр­ки «Волна» и «Городской» (по 12—15 копеек за штуку), а так­же «Дружба» — 26 коп. Если под фольгой на «теле» продукта зеленели участки плесени, это никого не смущало. Налет со­скребали ножом, а оставшуюся часть сырка съедали без тени сомнения.

Очень любили советские гра­ждане финский плавленый сыр «Виола». Но купить его удава­лось только в Москве».

Хлеб всему голова

Когда в начале 1960-х Хрущев затеял «кукурузизацию» СССР, ржаной, пшеничный хлеб и мака­роны из свободной продажи по­чти исчезли. Теперь их выдавали лишь по талонам тем, кто отстоял внушительную очередь. До сих пор помню, как ходил с отцом в булочную на улице Володарского: на прилавках желтоватый хлеб из кукурузной муки и расфасованная в бумажные кульки кукурузная же крупа. «Счастье» это длилось недолго: сразу после отлучения Хрущева от власти на прилавках появился нормальный хлеб.

Буханка обычного ржаного стоила 16 копеек. Иногда прода­вали плоские батончики рижско­го с тмином (12 коп.) или завар­ной (22 коп.), из которого многие делали квас. Недоеденные кус­ки хлеба никто в СССР не вы­брасывал, их резали и сушили. Получившиеся сухарики шли: белые — на панировку, черные — на квас. Впрочем, и к чаю они нередко заменяли печенье. Для разнообразия.

Батоны стоили от 15 до 25 ко­пеек, сайка — 7, булка городская (она же французская) — 6.

Бывали времена.

Источник