Латвийские партизаны доставляли нацистам очень много хлопот. В самых разных районах оккупированной Латвии происходили диверсии: взрывы мостов и железных дорог, обстрелы комендатуры, покушения на офицеров вермахта и СС. Нацистские чиновники не могли чувствовать себя в безопасности даже в Риге. Окруженное со всех сторон шпионами и провокаторами, партизанское движение планировало диверсионные акты и успешно их осуществляло. Один из самых значимых актов партизанской борьбы — взрыв 13 ноября 1943 года на Домской площади в Риге — фактически сорвал пронацистский митинг, призванный показать «единство и сплоченность» оккупантов и местного населения
Нацистское руководство придавало очень большое политическое значение митингу, так как он был направлен против проведения в Москве конференции министров иностранных дел. Решения, принятые тогда в столице СССР, стали политико-правовой основой для антигитлеровской коалиции.
Главная тема Московской конференции — скорейшее открытие второго фронта и высадка англо-американских войск в Северной Франции. Несмотря на состояние войны, в котором Англия и Франция находились с Третьим рейхом еще с 1939 года, боевые действия против Германии фактически не велись.
Согласно итоговому коммюнике, страны — участницы конференции, делегации которых были приглашены Иосифом Сталиным в Кремль, признали «первейшей целью ускорение конца войны».
Нацистские руководители, рассчитывавшие на получение военно-политической поддержки со стороны англосаксонских государств, были неприятно удивлены итоговыми положениями, одно из которых гласило: «… [в наших] собственных национальных интересах и в интересах всех миролюбивых наций важно продолжить теперешнее тесное сотрудничество, установленное для ведения войны, и на период, который последует за окончанием военных действий».
Крайне болезненным для Третьего рейха было принципиальное согласие администрации Франклина Делано Рузвельта в лице госсекретаря Корделла Халла на политическую и административную децентрализацию Германии.
Итоги конференции вызвали раздражение и даже негодование в политических кругах Третьего рейха.
Нацистские политические ведомства дали своим чиновникам отмашку на подготовку имитации масштабного общественно-политического движения на оккупированных территориях Восточной Европы с тем, чтобы оспорить и дезавуировать отдельные установки Московской конференции и поддержать группировки антисоветских «ястребов» на Западе, призванные оказать давление на правительства своих стран.
За три месяца до описываемых событий в июле 1943 года в Ригу незамеченным прибыл выдающийся латвийский партизан Имант Судмалис. За его спиной было множество удачных диверсий против нацистских оккупантов: подрывы автоколонн, оборонительные бои против карателей, засады на нацистских военных чиновников, разведдеятельность против оккупационных комендатур.
В городе был установлен жесточайший полукомендантский режим, а полицейские структуры, составленные из местных коллаборационистов, занимались охотой на бойцов антифашистского сопротивления.
Боевая группа Антона Мацпана, с которой Судмалис прибыл в Ригу, распределилась по конспиративным квартирам. Судмалис тотчас установил контакты с подпольщиками, а также наладил связь с партизанскими организациями из других городов.
Общение между подпольщиками происходило по глубоко законспирированным каналам коммуникации, вплоть до условных надписей на стенах телефонных будок. Имант Судмалис также поддерживал тесные отношения с участниками Освейской партизанской бригады. Была организована тайная типография, печатавшая прокламации, и оборудована лаборатория, на которой производилась взрывчатка.
Широкая агентурная сеть добывала сведения о дислокации вражеских войск, поставках стратегических грузов через порты Вентспилса и Лиепаи, намерениях нацистского командования по осуществлению карательных операций и реквизиции народного добра.
В сентябре-октябре группой Судмалиса велась активная агентурно-подрывная работа, вылившаяся в создание полноценной подпольной базы движения сопротивления в Риге. Разветвленные структуры партизан-антифашистов уже действовали в латвийской столице, когда в оккупированный город в сентябре прибыл Генрих Гиммлер. Он заставил марионеточные власти ускорить мобилизацию латышской молодежи в Латышский легион СС и призвал полицию порядка предпринять решительные действия против многочисленных групп советских подпольщиков.
В начале ноября сразу после решений Московской конференции высшие чиновники «Остланда» и их подчиненные из марионеточного самоуправления решили инсценировать «митинг протеста» на Домской площади Риги. Анонсы митинга и призыв принять в нем деятельное участие публиковала нацистская газета «Тевия», откуда партизаны (в том числе и сам Судмалис) узнали о мероприятии.
Решение сорвать демонстрацию «единства» пришло довольно быстро, уже в первую неделю ноября. На подготовку оставалось очень мало времени.
Вечером 12 ноября Имант Судмалис встретился со своим соратником Джемсом Банковичем и передал ему пакет, в котором была мина замедленного действия. Ее следовало взорвать в момент начала митинга, на котором должны были выступать представители руководства «Остланда», в том числе рейхскомиссар Генрих Лозе.
Судмалиса и латвийских партизан вдохновлял пример белорусских героев, ликвидировавших 22 сентября 1943 года генерал-комиссара генерального округа «Белоруссия» Вильгельма Кубе.
Мину готовил молодой химик, комсомолец Силиньш. Джемс Банкович некоторое время искал место, куда можно было временно неприметно спрятать взрывное устройство; в конце концов он выбрал мусорную урну, прикрепленную к дому на улице Шкюню (Сарайной), 20, располагавшейся недалеко от Домской площади.
А на рассвете следующего дня Банкович вместе с партизаном Малдисом Скрейей пробрался в Старую Ригу, миновав полицейский заслон и не обратив на себя внимания нацистских служб безопасности, извлек мину из укрытия и перемонтировал ее в крупных размеров мусорный контейнер, стоявший вблизи от трибуны, с которой должны были выступать Лозе, Дрекслер, Данкерс и другие нацистские руководители. Громкоговорители, установленные вокруг трибуны, также были заранее приведены в негодность.
Все это было выполнено быстро и виртуозно: никто из нацистских соглядатаев — ни казавшиеся вездесущими агенты гестапо и зипо, ни сотрудники конной полиции — не обратил внимания на двух неприметных молодых людей.
В девять часов утра к площади начали подходить как ангажированные участники «акции протеста», так люди, мотивированные нацистской пропагандой. Площадь вокруг Домского собора была окружена плотным кольцом полиции и служб правопорядка. Всех старались тщательно обыскать, однако никто из полицейских не заглянул в мусорный контейнер.
Особо «почетным гостям» нацистская администрация «Остланда» заранее подготовила и выдала пропуска. К Домской площади потянулись вереницы корреспондентов фашистских СМИ из иностранных государств, которые должны были сделать пропагандистские репортажи о «мирной жизни» латвийцев в условиях немецкого господства. Кинооператор на вертолете поднялся над этим участком Старого города, чтобы осуществить видеосъемку «для истории». Пока неизвестно было, когда на митинг прибудет Генрих Лозе — основная цель партизан-антифашистов.
Рядом с трибуной установили мачту, на которую должны были начать поднимать флаг со свастикой.
Флаг был почти поднят, когда раздался оглушительный взрыв, разорвавший в клочья трибуну, стеклянные ограждения и звукоусиливающую технику. Попытка нацистов путем пропагандистской демонстрации активизировать антисоветские силы в правительственных кругах стран Запада была решительно сорвана.
Никто из нацистских чиновников не погиб, но репутации служб безопасности «Остланда» и местных подразделений разведструктур был нанесен ощутимый урон. Небольшая группа сплоченных партизан смогла создать реальную угрозу жизни и безопасности нацистов в самом центре города, который, как им казалось, они контролировали цепко и бесперебойно.
На ноги были подняты офицеры полиции безопасности, бойцы жандармерии, латышские карательные полицейские соединения, чиновники комендатур. Под страхом снятия с должностей и наказания в условиях военного времени от них потребовали решить проблему с антифашистским партизанским подпольем.
Нацистские каратели обещали огромную сумму в 300 тысяч рейхсмарок тому, кто укажет на след организаторов взрыва на Домской площади.
Вскоре полицейские формирования принялись устраивать облавы, арестовывая подозрительных лиц. Судмалис пробрался в партизанский отряд у границы с Эстонией. Затем он отправился в Освею, где получил в свое распоряжение новое полиграфическое оборудование, а к февралю 1944 года вновь вернулся в Ригу.
Его связная Вера Слосман, бывшая в заключении в Центральной тюрьме, смогла передать на волю сообщение о том, что среди завербованных радистов имеются провокаторы — работники гестапо, преимущественно из военнопленных-власовцев. Они вели передачи под диктовку кураторов из службы безопасности Остланда. Судмалис несколько раз заподозрил слежку за собой, от которой сумел уйти. До 18 февраля он решал вопрос конспирации антифашистского подполья и спасения оставшихся в Риге активистов путем переправки их на партизанские базы в провинции.
Однако сам Судмалис не успел уйти из практически осажденного города: радисты, завербованные оккупантами, навели карателей на след Банковича, Судмалиса, Скрейи и девушки-связной Туселды Розентреттер. Все были арестованы и отправлены в отделение гестапо, где их подвергли изуверским пыткам, намереваясь выведать имена участников партизанского подполья.
Малдис Скрейя, не выдержав зверских истязаний, выпал из окна, однако выжил и был помещен в тюремную больницу. Вскоре партизан-героев перевели в Центральную тюрьму, а затем устроили показательный суд. Иманту Судмалису вменяли в вину только организацию взрыва на Домской площади — относительно участия Судмалиса в других актах у нацистских следователей не было ни единого доказательства.
Судмалис с первых минут судебного действа решительно отверг правомочность суда оккупантов и, отвечая на вопрос о своих политических взглядах, ответил: «Они вам хорошо известны, и я не намерен их скрывать», пророчески добавив: «Победа, несомненно, будет за нами. Дело лишь во времени».
В ожидании расстрела Имант Янович Судмалис полтора месяца провел в одиночной камере. Оттуда он писал свои известные письма жене и дочери. 25 мая 1944 года тюремная администрация выдала ему лист бумаги для написания последнего письма. Вот его текст:
«25 мая 1944 года. Дорогие Марусите, Айюка, Сармука!
Не знаю, прочитаете ли когда-либо эти мои последние слова, но все равно — пишу. Через несколько часов приговор будет приведен в исполнение. Суд состоялся 13 мая, так что у меня хватило времени обдумать всю свою жизнь. Я оглядываюсь на пройденный путь — упрекать себя мне не в чем: в эти решающие для человечества дни я жил как человек и боец. Пусть же будущее будет лучше, счастливее, оно должно стать таким, не могло ведь понапрасну пролиться столько крови.
Не горюй, Марусите, ведь вечно не живет никто. Расти Айюку и Сармуку, пусть вспоминают иногда обо мне, пусть их жизнь будет лучше, счастливее.
Будь счастлива, Марусите, спасибо за все доброе, что ты мне дала. И знаешь что? Приласкай за меня Айю и Сармите.
Имис».
Судмалиса так и не повели на расстрел. В 18.00 25 мая 1944 года он был повешен карателями в камере пятого корпуса Центральной тюрьмы. Так же был казнен и выдающийся партизан-подрывник Джемс Банкович.
На юго-западе Псковской области, где располагается Курган дружбы, установлен памятник в честь Иманта Судмалиса, отдавшего свою жизнь за борьбу с человеконенавистническим злом, победа над которым была завоевана общими силами всего народа Советского Союза.
Александр Филей, Rubaltic
Свежие комментарии