Сидишь, просматриваешь фотографии с протестов Народного фронта Латвии и диву даёшься: счастливые, беззаботные лица, у которых в прошлом и настоящем благодатная советская экзистенциальность: дети выросли, внуки накормлены, сами промышляют дарами колхозов, каждый месяц в театр, каждую субботу кино, а заодно – промежду делом – предавайся излишествам всяким, преимущественно альковного характера. Но вот припекло – надо было выйти на революцию, тем более все свои подтягиваются. Вроде, говорят, много мы этих русских кормим, надо бы свою тумбочку себе подзабрать, чтобы с Москвой перестать делиться.
Первые правозащитные группы наподобие «Хельсинки-86» и всякие псевдоэкологистские движения против промышленного строительства начали чёрное дело. Всевозможные нацистские воспитанники из Общества свободных латышей мира в сентябре 1989 года на встрече с Берлином заключили соглашение с Народным фронтом Латвии, правда, забыли поставить в известность население республики. Русофобская заданность всего движения была понятна мыслящему человеку изначально, но человек – эта такая сущность, которую обманывать не надо: он сам обманываться рад.
Когда в общественном дискурсе начинает звучать установка о том, что мы кого-то слишком много кормим, это уже первый тревожный звонок. Первый пробный камень, который ударяет в тыл государственной конструкции. Так разжигатели революционных процессов играют на самых животных инстинктах потенциальных протестантов. Всё духовное, возвышенное тут же отходит на второй план: на передние позиции выходит телесное начало. Люди отказываются от своего человеческого естества и сразу превращаются в травоядных и хищников самых разных порядков, и всё скатывается к элементарному переделу пищи. И когда человек руководствуется животными импульсами, то с ним можно делать всё, что заблагорассудится.
Можно вспомнить, как студентов и молодых сотрудников различных институтов вежливо просили принять активное участие в картофельных сборах для нужд республиканского агропрома. Отказываться от помощи труженикам села было весьма дурным тоном. А по первому требованию колхозной элиты на расчистку и разборку леса высылали граждан Советской Молдавии. Рига, конечно, жила довольно богато, но богатство колхозов за пределами Риги было баснословным. И их жители, погрязшие в безыдейном бездействии середины 1980-х, захотели жить ещё баснословнее и так, чтобы им за это ничего не было.
Конечно, есть ещё один механизм, разжигающий революционные аппетиты. Он проверен историей множество раз. Со времён Древнего Египта точно: тогда для смещения неугодного номарха фараон и его жрецы устраивали перебои с поставкой продовольствия. И наоборот – для расправы над нехорошим фараоном номархи, договорившись между собой, не поставляли продовольствие в столицу. В Древнем Риме было так же. В середине 1980-х годов в Советской Прибалтике был испробован схожий механизм, при котором привычных колбасы, масла, рыбы перестало хватать. Народ, привыкший к сытости, отказался верить собственным словам и яростно возроптал. Урчащий желудок – лучшее средство к пробуждению революционной активности. К счастью, не у всех.
То, как осуществлялся тот переворот (а Джин Шарп, посетивший в январские дни 1991 года несчастную Прибалтику, так и называет те процессы), указывает на то, что мы имеем сегодня. Единожды пробуждённые инстинкты погубили светлую идею. Компартия конца 1980-х и РКП (б) начала 1920-х годов – это как последний круг ада и высшее небо рая. Готовность продать своё первородство ради рейгановского или клинтоновского похлопывания по плечу предопределили век Советского Союза. Сталин на своём посту с этим боролся всю жизнь. Но так и не поборол.
Впрочем, любая цветная революция – это ложь, да в ней намёк. Потомкам мыслящим урок. Если они, конечно, мыслящие. Сейчас в объективе прицела Белоруссия, где отрабатываются и будут отрабатываться усовершенствованные технологии шарповских революций. Вакцина от них состоит из нескольких компонентов – это собственное достоинство, историческая память и верность Родине.
Александр Филей, Латвия
Свежие комментарии