Однако центр буддизма - это не мифическая Шамбала, а вполне конкретный и географически обозначенный Тибет. Именно в этой горной стране сошлись интересы трех империй: России, Великобритании и Китая. Первые связи с Тибетом устанавливала еще Екатерина II.

Через калмыков она посылала дары Далай-ламе, когда они шли в Тибет на поклонение к Живому Богу. Начиная с конца XIX века к Тибету проявляет колоссальный интерес Англия, которая стремилась таким образом обезопасить свои позиции в Индии - "жемчужине британской короны". Здесь в Тибете английским интересам реально противостоял только Китай. Англичанам удалось оттеснить своего восточного конкурента, закрепиться в Тибете и переориентировать его экономику на Индию. Подобная "наступательная" политика не могла не тревожить Санкт-Петербург. 27 февраля 1893 года на стол российского императора лег документ, озаглавленный как "Записка Бадмаева Александру III о задачах русской политики на азиатском Востоке". В нем излагался последовательно и дотошно процесс колониального движения России в Азии и возможность присоединения к русским владениям Монголии, Китая и Тибета. Особый упор в "Записке" делался на то, что в тех местах это давно ожидаемое событие. "Один бурятский родоначальник, - говорилось в документе, - по имени Шельде Занги бежал из пределов Китая с 20 000 семейств после заключения трактата, но был пойман и казнен маньчжурскими властями на основании 10-й статьи около 1730 года на границе. Перед казнью он держал речь, в которой сказал, что если его отрубленная голова отлетит в сторону России (что и случилось), то вся Монголия перейдет во владения белого царя. Монголы твердят, что при 8-м ургинском хутухте они сделаются подданными белого царя. Настоящий хутухта считается 8-м. Ургинский хутухта почитается монголами святым, как и Далай-лама, и имеет громадное влияние на всю Монголию. Ждут также появления белого знамени в Монголии в VII столетии после смерти Чингисхана, умершего в 1227 году. Буддисты считают белого царя перерожденцем одной из своих богинь Дара-эхэ - покровительницы буддийской веры. Она перерождается в белого царя для того, чтобы смягчить нравы жителей северных стран. Легендарные сказания имеют гораздо более значения в этих странах, чем действительные явления". К этому Бадмаев добавляет: "Русский царь - идеал для народов Востока". Царь наложил на "Записку" сдержанную резолюцию: "Все это так ново, необыкновенно и фантастично, что с трудом верится в возможность успеха". Автор "Записки" - надворный советник Петр Александрович Бадмаев (1849-1920) - по происхождению был из семьи бурятского аристократа из легендарного рода хоринских бурят, откуда, по преданию, происходила и мать Чингисхана. Отец Бадмаева владел большими стадами, что свидетельствовало о его богатстве. В 12 лет мальчик был отдан в иркутскую гимназию. Окончив курс, он уехал в Санкт-Петербург, к своему брату, который содержал в столице аптеку и занимался лечением болезней методом, основанным на принципах тибетской медицины. Свое настоящее имя - Сильтим - тот сменил при крещении на русское Александр. Что посоветовал сделать и брату, носившему бурятское имя Жамсаран. Крестным отцом младшего Бадмаева стал сам император Александр III. Новообращенный взял отчество Александрович, а в честь основателя Санкт-Петербурга решил стать Петром. С 1871 по 1875 год Петр Бадмаев учился в Санкт-Петербургском университете, на факультете восточных языков по китайско-монголо-маньчжурскому разряду. Впоследствии его определили на службу в Азиатский департамент российского Министерства иностранных дел. Спустя пятнадцать лет Петр Бадмаев покинул министерство и отдал себя таинственной науке - тибетской медицине. Бадмаев был весьма инициативным субъектом, имевшим склонность к всевозможным авантюрам. Когда воцарившийся на престоле Николай II обнаружил тягу ко всему сверхъестественному, Бадмаев, быстро учуяв запах мистики, стал прилаживаться к разным "божьим людям", находившимся в фаворе при дворе. Отсюда - близость Бадмаева к Григорию Распутину. Именно в последние, распутинские, годы с наибольшим блеском засияла и звезда Бадмаева. Григорий Ефимович РАСПУТИН (настоящая фамилия - Новых, 1872-1916) - крестьянин Тобольской губернии, получивший известность "прорицаниями" и "исцелениями". Оказывая помощь больному гемофилией наследнику престола, приобрел неограниченное доверие императрицы Александры Федоровны и императора Николая II. Был убит заговорщиками, считавшими влияние Распутина гибельным для монархии. Несмотря на природный ум и свою затаенную хитрость, тобольский "старец" Распутин едва ли принадлежал к числу людей, способных самостоятельно разбираться в сложных вопросах политики, да в этом и не было для него особой необходимости - важнее была его мистическая "интуиция", благодаря которой в романовской семье на него смотрели как на прозорливого святого "старца". Однако этот придворный святой, так воздействовавший на Романовых, в свою очередь, и сам подвергался различным влияниям со стороны темных личностей, связывавших свои как политические, так и просто мошеннические предприятия с Распутиным. И тибетский врач Бадмаев был не только крупной фигурой в клике "старца", но, несомненно, оказывал на него самое непосредственное воздействие. Но еще до Николая II и до "распутинщины" Бадмаев не раз придумывал различные хитроумные комбинации, которые позволили бы ему, с одной стороны, укрепить свое влияние при дворе, с другой - запустить руки в государственную казну. Проект присоединения к русским владениям Монголии, Китая и Тибета был лишь одной из авантюр подобного рода. Для реализации своего проекта Бадмаев предлагал устроить поселение за Байкалом, близ реки Онона, в местности, очень удобной для скотоводства и хлебопашества. Отсюда снабженные всем необходимым русские пионеры будут разъезжать по Монголии, Тибету и Китаю. Сюда же, в Забайкалье, будет приезжать монгольская и тибетская знать, жрецы, ученые; их радушно встретят, и они "мало-помалу убедятся в безопасности своего положения под гостеприимным кровом своих единоплеменников". А возвращаясь в родные места, эти посетители будут "укреплять уверенность в приближении освобождения от гнета чиновного мира маньчжурской династии". Такая работа будет, разумеется, осуществляться "без всяких разъяснений об истинных намерениях и конечных целях сближения". Так, нисколько не посвящая местных жителей в свои планы, "можно спокойно подготовлять почву к тому, чтобы они сами признали неизбежным пойти на Лан-чжоу-фу и взять этот стратегический пункт без кровопролития". Отсюда же, как утверждает Бадмаев, легко овладеть и всем управлением Китая. А когда это удастся, монгольская, тибетская и китайская знать, а также буддийские жрецы отправятся в Россию просить "белого царя" принять весь Китай в его подданство. Таким образом, план Бадмаева фактически заключался в том, чтобы русское правительство с целью присоединения Китая и Монголии к России подготовило восстание против маньчжурской династии. Уже после этого события предполагалось железнодорожной ветвью соединить Лан-чжоу-фу с Байкалом. Бадмаев был так предусмотрителен, что намечал даже примерный срок, когда может осуществиться присоединение Китая к России, а также и то количество местных сил, которое обеспечит успех восстания. "Но, - предупреждал Бадмаев, - успех всего плана зависит во многом от соблюдения его в полном секрете". Что же хотел выгадать Петр Александрович лично для себя в этой "сверхсекретной операции"? А вот что... Вскоре после подачи проекта Бадмаев стал хлопотать о выдаче ему двух миллионов рублей золотом (!). Эту сумму Бадмаев просил для организации в Забайкальской области торгового дома под фирмою "П. А. Бадмаев и К". Указанному торговому дому и надлежало вести ту подготовительную работу, результатом которой должно было явиться "присоединение Китая к России". Но министр финансов Витте, поддержавший сначала проекгы Бадмаева, вдруг заупрямился относительно выдачи денег. Напротив, Александр III, отозвавшийся сперва о планах Бадмаева как о фантастических, пошел теперь навстречу стремлениям своего крестника и приказал выдать ему испрашиваемые два миллиона. Бадмаев немедленно приступил к действию, и 11 ноября 1893 года в Петербурге был основан торговый дом "Бадмаев и К". Сам же он вскоре после этого направился в Читу, где и была организована главная контора компании, которая вместе с тем являлась чем-то вроде штаба для предполагаемого "завоевания Монголии, Китая и Тибета". На первых порах работа Бадмаева проявилась, главным образом, в подготовке "экономического завоевания" указанных стран. "Торговый дом" организовал в Чите обширное промысловое скотоводческое хозяйство, закупил громадное количество верблюдов для перевозки грузов, арендовал земли у бурят и монголов, открыл несколько лавок в степях и даже завел в Чите типографию, которая в ноябре 1895 года начала издавать газету "Жизнь в Восточной окраине" на русском и монголо-бурятском языках. Сам Бадмаев пробыл в Чите, по-видимому, до февраля 1895 года, когда он возвратился в Петербург и возобновил свое непосредственное общение как с Николаем II, так и с Витте. Пробыв некоторое время в Петербурге, Бадмаев снова отправился на Восток. На этот раз конечной целью поездки был Пекин. "Мой приезд на окраину расшевелил весь буддийский мир", - торжественно начинает Бадмаев свой доклад Николаю II (15 января 1897 года) после посещения Востока в 1896 году. Он утверждает, что в Читу, бывшую опорным его пунктом, услышав о его прибытии, стали съезжаться буряты, монголы и, главным образом, ламы, и все они будто бы постоянно твердили, что "наступило время расширения границ белого царя на Востоке". Почерпнув от прибывших нужные сведения, Бадмаев, по его словам, отправил в различные пункты Монголии, Кукунора, Тибета и Китая партии вооруженных бурят и монголов. Некоторым влиятельным лицам Бадмаев делал подарки и давал в полное их распоряжение верблюдов, лошадей, оружие и патроны, а также деньги для приобретения имущества в тех местах, где предполагалось устроить оружейные склады. Потом Бадмаев направился в Пекин, встречался там со многими князьями и ламами и знакомился с их взглядами на маньчжурскую династию. Сюда же, в Пекин, съезжались для доклада Бадмаеву агенты, разосланные им в разные места Китая. Вознамерившись сделать китайскую столицу своим временным штабом, Бадмаев стал посылать отсюда экипированные партии для подготовки "присоединения Китая к России". Итак, все шло блестяще, но... министр финансов опять отказался выдать Бадмаеву новую, запрошенную им, ссуду. Бадмаев обратился к нему в декабре 1896 года с письмом, в котором отстаивал мысль, что государи, независимо от министров, могут принимать самостоятельные решения: "При постоянном столкновении с лучшими людьми государства у государя могут возникать самостоятельные взгляды на дела, которыми будут все руководствоваться, и никто не может сказать, чье влияние преобладало в данном случае. Если бы государь был обыкновенный смертный, то поддался бы влиянию распускаемых слухов о том, что он живет вашим умом, и непременно постарался бы удалить вас; но так как он смертный необыкновенный, то он не боится вашего абсолютного влияния". Настаивая на необходимости поддержать его планы, беззастенчивый империалист Бадмаев спрашивает не без ехидства более рассудительного империалиста Витте: "Маньчжурская дорога разве не результат вмешательства России в японско-китайские дела при вашем энергичном содействии?" А поскольку и маньчжурская дорога - уже вмешательство, то почему бы не вмешиваться и далее? Так рассуждает Бадмаев и тут же выпрашивает новую субсидию в два миллиона рублей: Однако новой крупной ссуды Бадмаев не добился; выданные ему ранее деньги пропали безвозвратно, торговый дом "Бадмаев и К" прогорел - и затея тибетского врача по "завоеванию" Востока провалилась. * * * Однако эта авантюра стала началом возвышения другого посланца Тибета в России - ламы Агвана Доржиева. Именно о нем в своем письме царю от 26 декабря 1895 года писал Бадмаев: "В Лхасе у Далай-ламы продолжает иметь влияние бурятский лама Агван, благодаря чему бурятам дозволено проживать там и ездить в Тибет, именуясь подданными белого царя, а ранее они приезжали туда под именем монголов, подданных Богдохана". Хамбо Агван ДОРЖИЕВ (в переводе с тибетского "Доржиев" - "Раскат грома") известен тем, что, будучи российским подданным, долгие годы являлся послом Далай-ламы в Российской империи, а впоследствии - в СССР. Около 1880 года в тибетскую столицу Лхасу прибыл молодой лама. В то время он еще ничем не отличается от сотен других монахов-послушников, за исключением, пожалуй, того, что не был тибетцем: он родился в сибирских степях к востоку от Байкала. В те дни в Тибете он был известен как Чоманг Лобзанг. После своего прибытия в Тибет молодой монах поступил в монастырь Дрепунг - один из трех наиболее значительных центров религиозной деятельности этой горной страны. Однако вскоре ему пришлось заняться политикой. В 1898 году, когда угроза со стороны Британии стала для Тибета более чем ощутимой, Доржиев по поручению Далай-ламы отправился в Санкт-Петербург. Доржиев пересек Китай, а в Тяньцзине обратился за помощью к русскому консулу Солнцеву. Волей обстоятельств в посольстве оказался князь Эспер Ухтомский, снискавший славу защитника бурят и считавший себя буддистом. Именно Ухтомский, благодаря своей близости ко двору, помог "тибетскому посланнику" получить аудиенцию у царя. Николай II довольно холодно относился к тибетским проблемам, но инициативный Ухтомский сделал все, чтобы эта встреча состоялась. Придворный лекарь Петр Бадмаев также способствовал земляку. На аудиенции в Зимнем дворце Николай II заявил Доржиеву, что поддержка Тибета со стороны России возможна только при наличии письменного обращения Далай-ламы, которое в таком случае должно иметь характер официального документа. Царь намекал, что на большее рассчитывать не стоит. В Петербурге Доржиев завел полезные знакомства и вернулся в Тибет с многочисленными дарами от русского императорского двора. Он был полон решимости подчинить Лхасу политическим интересам русского царя. Его аргументы произвели огромное впечатление на тогдашнего Далай-ламу. Они были достаточно убедительными. Ведь традиционный союзник Тибета, Китай, больше не обладал значительной военной мощью и практически полностью находился под контролем англичан. С другой стороны, Россия представляла собой реальную военную силу. К тому же Доржиев видел свою задачу не во включении Тибета в русскую сферу влияния, а в распространении тибетской религиозной мысли в русской среде. Доржиев совершил еще две поездки в Петербург. В конце 1901 года он привез в Тибет предварительный текст договора между двумя странами. Мало-помалу в Тибет стало просачиваться и русское вооружение, пока только ружья. Однако планам Доржиева не суждено было сбыться. 12 декабря 1903 года британцы начали крупномасштабную военную операцию против Тибета. Россия же, связанная войной с Японией, не вмешалась. Разгром был полный, и летом 1904-го британцы вступили в Лхасу. Далай-лама был вынужден бежать из страны. Вместе с ним уехал в Монголию и Доржиев. Со стороны казалось, что он навсегда перестал играть сколь бы то ни было значительную роль в международной политике. Но это впечатление было обманчивым. Доржиев не раз возвращался в Тибет после того, как британские войска были выведены. А в 1909 году посланец Далай-ламы затеял построить в Санкт-Петербурге буддийский храм (дацан). При этом Доржиев преследовал две цели - политическую и религиозную. Во-первых, дацан должен был способствовать русско-тибетскому сближению, а во-вторых, он позволял еще больше "продвинуть" буддийское учение на Запад, туда, где традиционно господствовала христианская церковь. И это ему отчасти удалось. Сохранились фотографии, запечатлевшие петербургскую "буддийскую колонию" начала 1910-х, на которых можно видеть русских "великосветских" буддистов, стоящих бок о бок с простыми бурятами и калмыками на ступенях еще не достроенного дацана в Старой деревне. Постройка храма, долгая и трудная, благополучно завершилась в 1915 году, в самый разгар Первой мировой войны. По его освящении, состоявшемся 10 августа, храм получил название "Источник Святого Учения Будды Всесострадающего". Посетившие Старую деревню корреспонденты петербургских газет были немало удивлены, увидев вместо скромной молельни для местных бурят и калмыков величественное сооружение - "буддийскую пагоду". Над храмом в его задней части возвышалась выложенная из красного кирпича башня (так называемый "гонкан"), ориентированная строго на север - туда, где, по представлению буддистов, находится блаженная земля Шамбалы (Шамбалын орон). В этой башне помещался особый алтарь с изображением гения-хранителя храма - богини Лхамо. Основной же алтарь с почти трехметровой статуей Большого Будды, изваянной из алебастра забайкальскими мастерами, находился в главном молитвенном зале - в первом этаже башни по оси здания. Сильное впечатление на посетителей производили и интерьеры храма, создававшие особую мистическую атмосферу. Прежде всего поражало отсутствие окон - свет в молитвенный зал проникал прямо с неба через остекленную часть крыши и потолка и падал на восьмилепестковый лотос, выложенный цветными плитками в полу и воспроизводивший символические очертания Шамбалы. Чуть ниже лотоса, у самых дверей, из тех же плиток была составлена свастика. Завораживало и богатое убранство молитвенного зала: позолота и яркие краски, загадочные восточные иероглифы, унизывающие собой барельефы колонн, писанные на ткани буддийские иконы - "тангка"... Прообразом для петербургского дацана послужил классический тибетский "цогчен-дуган" - монастырский соборный храм. Но по желанию Доржиева архитекторы Барановский и Берзен придали петербургскому храму вполне современный европейский облик в стиле модного северного модерна, чтобы сделать его привлекательным в глазах западных буддистов. Особенно тщательной была отделка интерьеров, которой в 1914-15 годах руководил знаменитый русский художник Николай Рерих. Основой для его эскизов послужили рисунки бурятских художников, которые Рерих искусно стилизовал в духе модерна. По признанию самого Рериха, именно во время строительства храма он впервые услышал о Чанг Шамбале (Северной Шамбале) от "одного очень ученого бурятского ламы". Возможно, это намек на Агвана Доржиева. * * * Впервые Тибет привлек внимание большевиков осенью 1918 года. 27 сентября газета "Известия" опубликовала небольшую заметку, озаглавленную "В Индии и Тибете". В заметке шла речь о борьбе, якобы начатой тибетцами, по примеру индийцев, против "иностранных поработителей": "К северу от Индии, в сердце Азии, в священном Тибете идет такая же борьба. Пользуясь ослаблением китайской власти, эта забытая всеми страна подняла знамя восстания за самоопределение". Рассуждения неизвестного большевистского публициста о зреющем среди тибетцев стихийном протесте против угнетателей-англичан были чистым вымыслом, поскольку в тот момент никаких признаков национально-освободительного движения в Тибете не наблюдалось. Появление же этой заметки объясняется тем, что в сентябре 1918 года ЧК освободила из Бутырской тюрьмы представителя Далай-ламы в России Агвана Доржиева. Последний вместе с двумя спутниками был арестован на железнодорожной станции Урбах (недалеко от Саратова) по подозрению в попытке вывоза ценностей за пределы Советской России. На самом деле это были средства, собранные Доржиевым среди калмыков на строительство общежития при буддийском храме в Петрограде. От расстрела, почти неминуемого, Доржиева спасло лишь вмешательство НКИДа. Условием освобождения тибетского дипломата, очевидно, стало его согласие сотрудничать с советским дипломатическим ведомством - привлечь же Доржиева к такому сотрудничеству было не очень трудно, зная о его давнишней англофобии и активной посреднической деятельности с целью привести Тибет под покровительство России. Таким образом, перед руководителем НКИДа Чичериным открылась заманчивая перспектива - завязать через Доржиева дружеские связи с Далай-ламой и другими тибетскими теократами, благодаря чему можно было бы продвинуть революцию в страны буддийского Востока и в то же время приступить к осаде главной цитадели британского империализма в Азии - Индии. Вскоре после освобождения Доржиева, 19 октября 1918 года, состоялось заседание Русского комитета для исследования Средней и Восточной Азии, находившегося в ведении НКИДа, на котором его председатель академик Ольденбург выступил с проектом двух экспедиций - в Восточный Туркестан и Кашмир - под его собственным руководством, и в Тибет - под началом профессора Щербатского. Обе экспедиции, хотя перед ними формально ставились чисто научные задачи, в то же время должны были служить политическим целям большевиков. Так, в проекте Тибетской экспедиции говорилось, что она, "между прочим, должна собрать сведения о взаимоотношении, взаимном проникновении и влиянии монгольских племен вдоль северной границы Тибета". Однако из-за начавшейся гражданской войны, отрезавшей Москву от Восточной Сибири и Монголии, этим экспедициям не суждено было осуществиться. Более удачливой оказалась экспедиция, организованная при поддержке НКИДа уполномоченным Коминтерна на Дальнем Востоке Шумятским. Вот что Шумятский сообщал Чичерину по поводу подготовки экспедиции в письме от 25 июля 1921 года: "Тиб. экспедиция мною спешно снаряжается, я вызвал в Иркутск начальника экспедиции Ямпилова проинструктировать его согласно вашим указаниям. Жду присылки радиоаппарата и тех вещей, на которые я оставил вам выписку. Мы выработали маршрут для экспедиции с расчетом обойти все опасные пункты. Весь путь рассчитан на 45-60 дней, считая остановки и возможные задержки. Начальника конвоя ищу из числа калмыков-коммунистов. На днях один из кандидатов приедет ко мне для ознакомления, 22 июля, в крайнем случае, 4 августа экспедиция выступает в путь. Ранее приобретенные прежними организаторами верблюды экспедиция не возьмет, ибо гораздо конспиративнее следовать на наемных верблюдах, как пилигримы. Сампилон мною уже вызван в Иркутск. Он сейчас с головою увяз в работу в Монголии. Пришлось его оттаскивать от работы. При приезде немного его обработаю и пошлю к Вам для полировки и для того, чтобы Вы познакомились с ним лично, окончательно решим, стоит ли его посылать или нет". Проблема подбора кандидата на роль "начальника конвоя" разрешилась быстро. Им стал калмык-коммунист Василий Хомутников (настоящее имя - Василий Кикеев), командир Калмыцкого кавалерийского полка Юго-Западного и Кавказского фронтов. После долгого и трудного путешествия 9 апреля 1922 года экспедиция Щербатского-Хомугникова достигла Лхасы. Далай-лама встретил посланцев довольно настороженно. Аудиенция состоялась на следующий же день в зимнем дворце правителя в Потале. "Не расстреляли ли Советы Атвана Доржиева? Здоров ли он, чем занят? Говорят, что Советы расстреляли наших единоверцев-калмыков?" - было первыми его вопросами, обращенными к Хомутникову. Тот, конечно же, постарался рассеять подозрения тибетского первосвященника, для чего в ход было пущено заранее заготовленное письмо Доржиева. Но началась аудиенция с ритуала приветствия наместника Будды и поднесения ему подарков от лица Советского правительства - сто аршин парчи, золотые часы с монограммой "РСФСР", серебряный чайный сервиз и, наконец, "чудесная машина" - небольшой радиотелеграфный аппарат. Вместе с подарками Далай-ламе было вручено официальное послание Советского правительства за подписью заместителя Чичерина, Прием продолжался около шести часов. Каких-то особенных результатов, кроме разве что разведданных, эта экспедиция не принесла. Далай-лама не спешил разрывать договоры с Великобританией, тем более что британцы поставляли Тибету оружие и военных советников для войны с Китаем. Свой отчет о путешествии Хомутников подал в НКИД 28 октября 1922 года. О том, какого рода сведения были добыты им в поездке, говорят хотя бы заголовки основных разделов этого документа: "Далай-лама и его настроение", "Министры Далай-ламы", "Тибет и Англия", "Тибет и Китай", "Тибетская армия" и так далее. Почти сразу речь зашла об организации следующей экспедиции, цель которой была в закреплении успеха первой. Такая экспедиция под видом каравана паломников состоялась в 1924 году и вошла в Лхасу 1 августа. Возглавлял ее сотрудник Восточного отдела НКИДа Сергей Степанович Борисов. Тибетцы встретили советскую делегацию довольно приветливо и даже с некоторыми почестями - при ее встрече был выставлен почетный караул. На следующий день состоялась аудиенция в летнем дворце Далай-ламы. Началась она, по обычаю, с поднесения подарков правителю Тибета, которые включали в себя фарфоровые вазы, золотые кубки, серебряные блюда и многое другое - похоже, что Далай-ламе на этот раз привезли из Москвы целый столовый сервиз. Вместе с подарками Борисов, фигурировавший под конспиративным именем Церендоржи, вручил ему также два официальных письма - от ЦИК (за подписью Калинина) и от правительства СССР. Подарки и письма были приняты "благосклонно". Затем последовала традиционная чайная церемония. Экспедиция Борисова пробыла в Лхасе около трех месяцев и вернулась в Москву в мае 1925 года. Переговоры с Далай-ламой не увенчались успехом, хотя их подробности во многом остаются неизвестными. Летом 1920 года в ведомстве Чичерина обсуждался еще один проект "научно-пропагандистской экспедиции" в Тибет, принадлежавший литератору и ученому Александру Барченко, о котором я рассказывал в предыдущей главе. Барченко определил официальной целью экспедиции "исследование Центральной Азии и установление связи с населяющими ее племенами", хотя в действительности намеревался отыскать центр "доисторической культуры" в Тибете - легендарную Шамбалу северных буддистов.

top

 

                            Третий рейх в Тибете

Еще в 1926 году в Берлине и Мюнхене появились колонии тибетцев и было учреждено некое Тибетское общество. Геополитик-оккультист Карл Хаусхофер частенько наносил туда визиты, и именно по его инициативе было организовано несколько крупномасштабных экспедиций в Гималаи. Здесь мы снова должны вспомнить предание о существовании двух центров древней цивилизации, переживших гибель мифической Атлантиды: о Шамбале и Агартхи. Эту легенду Хаусхофер знал по пересказу французского эзотерика Рене Генона, писавшего в одной из своих книг буквально следующее: "После катастрофы учителя высокой цивилизации, обладатели Знания, сыны Внешнего Разума, поселились в огромной системе пещер под Гималаями. В сердце этих пещер они разделились на два "пути": правой и левой руки. "Первый путь" назвал свой центр "Агартхи" ("Скрытое место добра") и предался созерцанию, не вмешиваясь в мирские дела. "Второй путь" основал Шамбалу, центр могущества, который управляет стихиями и человеческими массами. Маги-воители народов Земли могут заключить договор с Шамбалой, принеся клятвы и жертвы". Хаусхофер хотел не просто заключить союз с тайными повелителями Тибета, но и пользоваться их советами при решении стратегических вопросов. Речь даже заходила об организации прямой радиосвязи с Далай-ламой. Выполнение этой миссии было возложено на офицера СС Эрнста Шеффера. Эрнст ШЕФФЕР (1910-1992) родился в семье директора заводов резиновых изделий "Феникс" в Гамбурге. О его детских и юношеских годах сведений обнаружить не удалось. Известно лишь, что, окончив с отличием гимназию, Эрнст поступил в Хайдельбергский университет (а через год перевелся в Геттинген). Первая экспедиция в Тибет, в которой принял участие молодой немецкий ученый Эрнст Шеффер, отправилась в 1931 году из Бирмы. Возглавлял ее доктор Гуго Вейгольд. Впоследствии эта экспедиция стала называться немцами "Экспедицией Шеффера", хотя она полностью финансировалась американцами. Шеффер, студент зоологии и ботаники из Геттингена, был приглашен в нее из-за того, что считался отличным охотником и стрелком. Американцы не подозревали, что уже тогда он представлял интересы НСДАП и персонально Генриха Гиммлера. Из-за непредвиденных трудностей и опасностей Шеффер принял руководство экспедицией на себя. В Китае шла гражданская война, на окраинах царствовали князьки и вожди отдельных племен. Один из таких местных властителей продержал экспедицию в плену две недели. Происходили и вооруженные столкновения. Так, на севере экспедиция наткнулась на Красную армию Мао Цзэдуна. Результаты экспедиции были блестящие, Шеффер стал первым европейцем, который увидел бамбукового медведя панду; он убил его, а чучело привез в Европу, что стало настоящей сенсацией. Кроме того, немец установил, что в географических атласах неправильно указан исток Янцзы - она вытекала из болот Сайдан значительно севернее. Он также нашел много реликтовых растений, еще не описанных ботаниками. Вторая американская экспедиция состоялась в 1935 году. И немецкого ученого опять пригласили в состав ее участников. Финансировали экспедицию Филадельфийская академия естественных наук и частично Германия. Маршрут экспедиции пролегал вдоль русла реки Янцзы, что значительно облегчало передвижение. Но в самом начале пути между американцами и немцами случились серьезные разногласия на идеологической почве. Американцы уехали назад, немцы же со свойственным им упорством продолжили путь на запад. Дойдя до истоков Янцзы, экспедиция свернула на юг, к истокам другой великой реки Юго-Восточной Азии, Меконга, и, сделав огромный круг (до Лхасы оставалось 14 дней пути), вернулась в Китай. Шеффер стал автором ряда блестящих научных открытий. Он первым из европейцев описал антилопу оранго, карликового голубя и голубую овцу. Также он изготовил чучела неизвестных и редких птиц. Триумф немецкого исследователя был полный. Его удостоили чести выступить с докладом в Азиатском обществе (Индия) клуба Гималаев. В докладе отчетливо выразились расистские настроения Шеффера. Особый акцент был сделан им на "арийском" и "кавказском" подвидах людей, которые много веков назад смешались с народами тибетского происхождения. За участие в этих двух американо-немецких экспедициях Гиммлер присвоил ему звание оберштурмфюрера СС. Кроме того, в 1937 году Шеффер на основе материалов, привезенных из Тибета, защитил диссертацию. Тогда же рейсхфюрер СС лично предложил ему работать в оккультном институте "Аненербе", посулив неограниченные финансовые возможности. Однако Шеффер проявил самостоятельность и начал готовить собственную экспедицию в Лхасу. Вышестоящие начальники были очень недовольны выбором Шеффера и организовали бюрократическую волокиту. Особенно сложным оказался вопрос финансирования. И тем не менее энергичный Шеффер деньги нашел. Финансировать его согласились немецкие промышленники. 80 процентов требуемых средств дал "Совет по рекламе", и 20 процентов - другие промышленники. За это Шеффер должен был осуществить скрытую рекламу германских товаров. В экспедиции принял участие антрополог-расист Бруно Бергер. Он имел свою программу исследований - изучение останков нордических переселенцев в Тибет с севера, классификация рас в Тибете на предмет выявления остаточных признаков нордических черт, определение "полноценных" рас, "смешанных" и "неполноценных", а также исследование влияния климата на психику и физиологию людей. Особое внимание он собирался уделить измерению черепов тибетских аристократов, так как, по его убеждению, они должны были обладать характеристиками нордического типа. Шеффер упорно работал над организацией чисто немецкой экспедиции. Когда вопрос о финансировании проекта был успешно решен, его и других участников 10 сентября 1938 года пригласил к себе Гиммлер. На секретном совещании присутствовали: сам Генрих Гиммлер, Эрнст Шеффер - руководитель экспедиции (зоология, ботаника), Карл Винерт (геофизика), Бруно Бергер (физическая антропология, расовая теория), Эрнст Краузе (оператор), Эдмонт Гир (технический руководитель). О чем там совещались Гиммлер и участники экспедиции, осталось тайной. Задачи рейхсфюрером ставились в устной форме, без протокола. В конце апреля экспедиция в полном составе прибыла в Калькутту. Здесь друг Шеффера американский ученый Долан дал ему четыре тысячи долларов. Необходимо отметить одну важную деталь, которая ускользнула от внимания западных авторов, описывавших эту экспедицию. В Калькутте с Шеффером оказалось еще 12 человек. Имена двух известны - это Каронихи (переводчик), тибетец из Берлина, посланник лам из Лхасы, и Ева Шмаймюллер (тябетолог). Имена десяти других участников неизвестны. Известно лишь, что один был радистом, еще двое - профессиональными разведчиками. Смысл участия остальных также остался неизвестным. Дело в том, что эти десять безымянных участников экспедиции оформлялись не через "Аненербе", а через отдел гестапо IV-Е-2, ведающий странами Запада, Севера, Юга и Востока. Эти люди были заброшены с расчетом на длительную работу. Обстановка в Азии в 1938 году накалялась с каждым днем. Шеффер оказался на острие пера западной прессы; о его заслугах в науке забыли, называли "шпионом". Спас экспедицию мистер Голд, занимавший высокий пост в английской администрации. Благодаря его вмешательству экспедиция Шеффера без особых приключений добралась до Лхасы, где была встречена с распростертыми объятиями тибетскими властями. Шеффер сумел организовать так называемую "Встречу западной и восточной свастик". По этому поводу растроганный регент Тибета Квотухту написал примечательное послание Гитлеру: "Глубокоуважаемый господин (король) Гитлер, правитель Германии, господствующий над обширными странами. Да пребудут с Вами здоровье, радость покоя и добродетель! Сейчас Вы трудитесь над созданием обширного государства на расовой основе. Поэтому прибывший ныне руководитель немецкой Тибетской экспедиции сахиб Шеффер не имел ни малейших трудностей в его пути по Тибету, ни в осуществлении своей цели установления личных дружественных отношений; более того, мы надеемся на дальнейшее расширение дружественных отношений между нашими правительствами. Примите, Ваша Светлость, господин (король) Гитлер, наши заверения в дальнейшей дружбе в соответствии со словами, сказанными Вашей стороной. Это Я подтверждаю Вам! Написано 18 числа первого тибетского месяца года Земляного Зайца (1939 год)". Гитлеру были посланы подарки: серебряная чашечка с крышечкой, на тонкой ножке, украшенная драгоценными камнями; асоб - собака особой тибетской породы терьеров; аши - шелковый платок (обязательный подарок в Тибете, делается в знак уважения). Экспедиция пробыла в Тибете свыше двух месяцев, осуществила огромную работу, посетила священное место Тибета Ярлинг и спешно собралась в обратный путь. Радиосвязь по линии Лхаса - Берлин была налажена, а Гиммлер торопил с возвращением: назревала Вторая мировая война. Шеффер, конечно, об этом не знал, но приказу подчинился. В Мюнхене Шеффера встретили сам рейхсфюрер и пресса. Успех экспедиции был очевидным, хотя Шамбалу так и не удалось обнаружить. Более того, как видно из отчетов Шеффера, он даже усомнился в ее существовании. Рейхсфюрер Гиммлер обласкал Шеффера и дал ему новое поручение: подготовить для заброски в Лхасу группу из тридцати эсэсовцев, которые должны были переправить туда оружие для 1000-2000 тибетцев; главной задачей этого партизанского отряда было атаковать английско-индийские погранпосты на границе с Непалом и блокпост англичан в самой Лхасе. Данный приказ свидетельствует о том, что Эрнст Шеффер при встрече с регентом Тибета вел разговор не о погоде, а о конкретных политических задачах: Германия обещала поддержать Тибет в его вооруженной борьбе с английскими захватчиками. Это подтверждает и телеграмма в Берлин, в которой Шеффер просит Гиммлера ускорить пересылку в Лхасу "подарков для Далай-ламы", подразумевая под этим оружие и стационарное радиооборудование. Но из-за грянувшей войны в Европе этим планам не суждено было осуществиться. Во время войны над Эрнстом Шеффером стали сгущаться тучи. По всей видимости, это были интриги тех нацистских идеологов, которые не могли простить ученому скептического отношения Шеффера к Шамбале, краеугольному камню расистских учений. Против Шеффера выступил и участник экспедиции Бруно Бергер, активно поддерживавший предположение, что праарии, протонорманы пришли в Тибет с севера. Бергер писал: "Экспедиция, где каждый может преследовать свои личные научные цели, слишком индивидуалистическая, чтобы быть национал-социалистической". Бергер исподволь стал готовить свою экспедицию в Тибет с целью проведения исследований в расовом духе. Для аргументации своих доводов он использовал антропологические измерения трехсот тибетцев и бесчисленные гипсовые слепки с их черепов. А Шеффера в январе 1941 года вдруг призвали на службу в часть СС, находившуюся в Финляндии. Пройдя "перековку", он вернулся в Германию уже "правоверным нацистом". Позднее он занимался разведением тибетских терьеров, которых предполагалось использовать в подразделениях СС "Мертвая голова" вместо немецких овчарок, и выведением новой породы лошадей, которой были бы не страшны русские морозы, на основе генотипа тибетских мохнатых лошадей. Команда Шеффера не осталась без дела до конца войны. Например, в 1943-44 годах в Германии по распоряжению Геббельса началась пропагандистская кампания "Дружественный и таинственный Тибет". Контакты Третьего рейха с Тибетом не ограничивались экспедициями Шеффера и радиопереговорами с Далай-ламой. Существуют свидетельства того, что Гитлер находился в постоянном контакте с неким тибетским монахом, носившим зеленые перчатки; этого монаха называли "Хранителем Ключа". 25 апреля 1945 года русские солдаты нашли в одном из берлинских подвалов шесть мертвых тибетцев, лежавших в виде круга, а в центре этого круга находился некто в зеленых перчатках. А вообще при вступлении русских в Берлин было обнаружено более 1000 трупов людей с чертами выходцев из Гималаев, сражавшихся на стороне немцев. Кто они и почему оказались так далеко от родного дома, остается загадкой... В современной России предание о Шамбале переживает второе (или уже третье?) рождение. На этот раз на алтарь мифа свое честное имя положил выдающийся офтальмолог Эрнст Мулдашев. Эрнст Рифгатович МУЛДАШЕВ - доктор медицинских наук, профессор, директор Всероссийского центра глазной и пластической хирургии (город Уфа), хирург высшей категории, почетный консультант Луисвиллского университета (США), международный член Американской академии офтальмологии, дипломированный офтальмолог Мексики, член Международной академии наук, мастер спорта, трехкратный чемпион СССР по спортивному туризму. За свою жизнь Мулдашев разработал более 70 принципиально новых глазных и пластических операций; им опубликовано около 300 научных работ в российской и зарубежной печати, получено 52 патента России, США, ФРГ, Франции, Швейцарии и Италии. Его работы удостоены золотых медалей международных выставок. Ежегодно Мулдашев проводит 300-400 сложнейших операций, возвращая людям зрение. Казалось бы, достойнейший из людей! Если бы не маленький (хотя и совсем небезобидный) финт: уже более пяти лет профессор Мулдашев публикует в самом массовом российском еженедельнике "Аргументы и факты" статьи о своих "сенсационных открытиях", сделанных во время гималайской экспедиции. Более того, результаты этой экспедиции объединены и опубликованы в виде книги "От кого мы произошли?", суммарный тираж которой столь велик, что уже не поддается учету. Значит, профессора Мулдашева читают. Значит, профессору Мулдашеву верят. Ведь нельзя не верить столь заслуженному и авторитетному человеку, на каждой странице своей книги подчеркивающему, что он использовал исключительно научные методы при совершении своих "сенсационных открытий". Итак, о чем же рассказывает любознательному российскому читателю выдающийся офтальмолог Эрнст Мулдашев? В основе теории Мулдашева лежит "реконструкция" мировой истории, созданная Еленой Блаватской. В пересказе профессора это звучит так: "По религии и знаниям Посвященных, на земле было 5 рас (или цивилизаций) людей... представители первой расы людей, называемой "саморожденные", представляли собой ангелоподобных существ ростом 50-60 метров, имели один глаз (тот, который мы сейчас называем "третьим") и размножались путем деления. Представители второй расы людей, называемой "потом рожденные", или "бессмертные", представляли собой уже более плотных, но еще призракоподобных существ высотой около 40 метров, имели также один (тоже по типу "третьего") глаз и размножались путем почкования и спор. Третья раса, называемая "двоякие", "андрогины" или "лемурийцы", имела наиболее длинный период существования и наибольшую изменчивость внутри себя. В пределах этой расы произошло разделение полов, появились кости, тело уплотнилось, и из четвероруких и двуликих ростом около 20 метров они превратились в двуруких и одноликих уже меньшего размера. Наибольшего развития и процветания добились позднейшие лемурийцы - лемуро-атланты. Представители четвертой расы, называемой атлантами, были двурукие и одноликие, ростом около 6-8 метров и имели плотное тело. Представители пятой расы (т.е. нашей цивилизации), называемой арийцами, вначале были большего роста, чем сейчас, но потом постепенно уменьшились до нынешних размеров. Считается, что на Земле будет всего 7 рас. Каждая из рас имела и будет иметь по 7 подрас". Проверенная временем антинаучность "реконструкций" Блаватской российского офтальмолога почему-то не смущает. С другой стороны, для изложения своей теории он вправе использовать любую гипотетическую конструкцию (даже столь нелепую и не выдерживающую ни малейшей критики), главное - чтобы дальнейшие рассуждения соответствовали элементарным законам логики и подтверждались фактами. Второй источник, которому Мулдашев безусловно доверяет, - это английский автор Лобсанг Рампа, книги которого: "Третий глаз", "Доктор из Лхасы", "Пещеры древних" и другие - много раз переиздавались в России. Лобсанг Рампа утверждает, что достиг высшей ступени Посвящения и проник в самое сердце Шамбалы. В книге "Третий глаз", впервые опубликованной на английском языке в 1957 году, это "великое событие" описывается довольно подробно: "Я увидел три саркофага из черного камня, украшенных гравюрами и любопытными надписями. Они не были закрыты. Когда я заглянул внутрь, у меня перехватило дыхание. - Смотри, сын мой, - сказал старейший из монахов. - Они жили как боги в нашей стране в те времена, когда еще не было гор. Они обрабатывали нашу землю, когда моря омывали эти берега и когда иные звезды сверкали в нашем небе. Смотри хорошенько, лишь посвященные видели их. Повиновавшись, я был одновременно очарован и охвачен ужасом. Три обнаженных тела, покрытые золотом, лежали перед моими глазами. Каждая их черточка была старательно воспроизведена золотом. Но они были огромны! Женщина - больше трех метров, а самый большой из мужчин - не меньше пяти. У них были большие головы, слегка сходящиеся конусом кверху, узкая челюсть, маленький рот и тонкие губы. Нос длинный и тонкий, глаза - не раскосые, а прямые и глубоко посажены... Я рассматривал крышку одного из саркофагов. На ней была выгравирована карта неба с очень странным расположением звезд". Впечатляюще, не правда ли? Впрочем, проведенное в свое время журналистское расследование вносит нотку разочарования: выяснилось, что Лобсанг Рампа - вымышленное имя авантюриста, никогда не выезжавшего из Англии. Среди других "первоисточников", которыми пользовался Мулдашев, книги Рудольфа Штайнера и Джона Хислопа. Подобно своему кумиру Блаватской, профессор обращается прежде всего к тем авторам, выкладки которых практически невозможно проверить, поскольку они основаны на "сакральном" опыте, - им нужно или доверять всецело, или вообще не брать в руки. Оставляя в стороне теорию антропогенеза, позаимствованную у вышеперечисленных авторов, перейдем к "открытиям", сделанным самим Мулдашевым. Так, Эрнст Рифгатович утверждает, будто бы обнаружил вблизи священного Кайласа огромный комплекс ступенчатых пирамид и различных монументов (каменные "зеркала" и "статуи") искусственного происхождения. Все эти памятники, по мнению ученого, принадлежат легендарному "Городу Богов", сведения о котором якобы содержатся в тибетских текстах бонской традиции и в эзотерической (в основном теософской) литературе. Чтобы попасть в эти заповедные места, Мулдашеву и его спутникам пришлось заручиться содействием непальских и тибетских лам, ибо территория, на которой расположен Кайлас, представляет собой "зону действия тантрических сил", закрытую для непосвященных. Шамбала и Агартхи (Агарти), согласно Мулдашеву, - это "система параллельной подземной жизни на Земле людей разных цивилизаций (лемурийцев, атлантов и представителей нашей цивилизации), основанной на иных принципах взаимоотношения физического и тонкого миров, прежде всего на способности дематериализоваться и материализоваться". В Шамбале и Агарти жизнь и смерть соединены воедино, люди разных цивилизаций и рас находятся вместе, и даже время течет по-иному. Шамбала и Агарти образовались в связи с глобальной катастрофой на Земле в период царствования цивилизации лемурийцев, а в дальнейшем стали выполнять роль "страхующего звена" в жизни на Земле. Шамбала и Агарти надежно скрыты под землей и не подвержены воздействию космических или геологических катастроф. Локализованы они преимущественно в районе Гималаев - Тибета, но возможно - и в других местах планеты (например, в Египте). Жизнь в Шамбале и Агарти во много раз более защищена, чем жизнь на поверхности Земли. Там же под землей - в пещерах и пирамидах - располагается "генофонд человечества" - застывшие ("законсервированные") в неподвижном состоянии глубокого транса "сомати" (искаженное санскритское "samadhi"), иначе нирваны, практически бессмертные "лучшие люди" трех последних человеческих "рас" - лемурийцы, атланты и арийцы (нынешнее человечество). Этот генофонд, полагает Мулдашев, может быть востребован в случае новой глобальной катастрофы, которая, по-видимому, неизбежна, поскольку полный цикл земной цивилизации, согласно древним учениям, предполагает семикратную смену рас. При этом техногенная цивилизация лемурийцев выполняет функцию охраны генофонда человечества. Имея способность дематериализоваться и материализоваться, лемурийцы Шамбалы периодически появляются в разных подземных хранилищах генофонда человечества, контролируя состояние людей в сомати. Представители цивилизации лемурийцев, обладая подробной информацией о состоянии жизни на поверхности Земли, обучают пророков (вышедших из сомати), как то было с Иисусом Христом и остальными пророками. Летательные аппараты подземных лемурийцев, известные нам как "летающие тарелки" или НЛО, постоянно изучают ход жизни на поверхности Земли в техногенном, биологическом, политическом и других аспектах. Эти знания анализируются и передаются пророкам. * * * Мулдашев рассказывает о гималайских "сомати-пещерах", где хранится генофонд человечества, только со слов своих непальских и индийских информаторов. Дело в том, что его собственная попытка проникнуть в глубь подземного мира закончилась неудачей. По этому поводу Мулдашев рассказывает следующее: "Я надел на себя гортексовую куртку, положил в карман лыжную шапочку и на всякий случай взял с собой веревку (репшнур) и альпеншток. Проверил, работает ли тусклый фонарик. Небольшой лаз, в который я вошел, через несколько метров расширился....За расширением лаза начался узкий проход двух-трехметровой ширины. Пройдя по нему 25-30 метров, уже в полной темноте я встретил в наиболее узком месте железную дверь, запертую на замок. Я в недоумении остановился. Вдруг сзади я услышал звук шагов. Сердце екнуло. Я посветил фонариком и увидел младшего Особого человека ("Особые люди" - земные хранители "сомати-пещер". - А.П.). Он молча приблизился ко мне (мы не могли говорить без переводчика), открыл замок и так же молча удалился назад, на поверхность. При свете фонарика я осмотрел дверь. Она была сделана из пяти-шестимиллиметрового железа и раскрашена красной, коричневой и желтой краской. Разводы краски выявляли три фигуры, отдаленно напоминавшие глаза. Дверь была вмонтирована в скалы и скреплена цементом. Наклонившись, я прошел в дверь. Почему-то подумалось: как бы кто не запер ее за мной. Пройдя еще несколько метров, я оказался в просторном зале. Мне стало холодно. Я надел лыжную шапочку. Пройдя по залу 15-20 метров, я остановился и прислушался к своим ощущениям. Никакого воздействия на себя я не чувствовал. Я выключил фонарик и простоял несколько минут в темноте: абсолютная темнота, какая может быть только в пещерах, и полная тишина. Еще раз прислушался к своим ощущениям - все нормально, и только ритмичное биение сердца напоминало о том, что я жив. Страха не было - видимо, сказывалась многолетняя спортивная и хирургическая привычка уметь концентрироваться в сложных ситуациях. Я включил фонарик и пошел дальше. Вскоре на противоположной стороне зала я увидел еще один, примерно двухметровой ширины, лаз. "Наверное, это тот лаз, в котором начинает действовать психо-энергетический барьер сомати-пещеры", - подумал я. Внимательно прислушиваясь к своим ощущениям, я приблизился к этому лазу. Все было нормально. Но за один-два метра до входа в лаз я ощутил легкое чувство тревоги. Вначале я подумал, что я все-таки боюсь, и постарался заглушить в себе это чувство. При входе в лаз я неожиданно ощутил чувство непонятного страха, которое через несколько десятков шагов по лазу так же неожиданно исчезло, но сменилось чувством непонятного и сильного негодования. Еще через несколько десятков шагов началась головная боль. Вообще-то я могу сказать о себе, что я человек не робкого десятка, быть в горах и пещерах мне не впервой. Я явно ощущал, что страх и негодование были какими-то наведенными, то есть причина была не во мне. Еще через несколько шагов вперед чувство негодования усилилось, а головная боль стала распирающей. Преодолевая эти ощущения, я прошел вперед еще около 10 метров. Головная боль стала такой, что я еле терпел ее. Я остановился, выключил фонарик и в полной темноте постарался сосредоточиться, пытаясь освободиться от неунимавшейся головной боли. Я заставил себя вспомнить, как в одном из походов по Саянским горам за 200 километров до человеческого жилья сломал мениски и порвал связки в коленном суставе; тогда я тоже периодически останавливался и, сосредоточившись, напрягал свою волю так, чтобы бороться с нестерпимой болью. Однако если тогда на Саянах волевое усилие помогало, то здесь, в пещере, оно не принесло каких-либо результатов. Головная боль пульсирующими волнами накатывала с определенной периодичностью, казалось, что голова вот-вот лопнет. Но наиболее тяжело переносимым оказалась даже не головная боль, а чувство непонятного негодования. В глубине души я понимал, что это наведенное чувство негодования. Я не мог понять, по поводу чего я негодую. Было такое ощущение, что душа твоя негодует и хочет вернуться наружу. Вскоре я понял, что я негодую оттого, что иду туда - в глубь таинственной сомати-пещеры: наведенному воздействию подверглись именно те части моей души, которые отвечали за чувство, противоположное удовлетворению, - негодование. Я включил фонарик и, собрав последние остатки воли, сделал еще несколько шагов вперед. Наступила резкая слабость, дико болела голова, негодующая душа не давала покоя. Я понял, что дальше идти нельзя, в противном случае наступит смерть. Я направил свет фонарика вперед. Руку, протянутую вместе с фонариком вперед, я перестал почему-то ощущать. Глаза застилал пот, невесть откуда взявшийся в пещерном холоде. Луч фонарика тускло осветил конец лаза и большой пещерный зал за ним. Превозмогая боль и полный душевный разброд, я стал смотреть вперед. Как не хватало света! "Ах вот почему Особые люди порекомендовали мне взять с собой тусклый фонарик!" - подумал я. Тусклый луч фонарика осветил какие-то камни и несколько темных выступов над полом. Что это? Уж не фигуры ли сидящих в сомати людей? Да, это вроде фигуры людей. В свете тусклого фонарика они показались мне громадными. Больше я ничего не могу сказать. Я повернулся и, с трудом двигая ногами, пошел обратно..." Итак, очередная попытка проникнуть в Шамбалу не удалась. Как, впрочем, и ожидалось. Иначе ее новому искателю, Эрнсту Мулдашеву, пришлось бы ответить на слишком много вопросов. А так взятки с него гладки - хозяева Шамбалы не допустили к тайнам и таинствам, тема закрыта. Однако вопросы все равно появляются. И в первую очередь сомнения вызывают те методы, которые Мулдашев почему-то упорно именует "научными". Например, его экспедиция попыталась замерить величину... "тантрических сил" (?!). "Группе удалось невозможное, - сообщает профессор, - то, что не смог сделать пока никто из европейских ученых!" Особый человек провел их за первую дверь в сомати-пещеру и позволил провести возле второй - запретной для всех смертных - двери измерения тантрических сил, которые начинают действовать за ней. К сожалению, Мулдашев не уточняет, какими приборами измерялись тантрические силы. А затем и вовсе меняет "показания", сообщая читателям "Аргументов и фактов": "Видимо, тонкие энергии столь многообразны, что для экранирования и управления ими использовались самые различные каменные конструкции. К сожалению, современная наука только-только начала осознавать факт существования таких энергий, пока еще нет серьезных приборов для их изучения". Вся профессура мира отдыхает! * * * Не совсем понятно, зачем офтальмологу с мировым именем портить себе репутацию, возрождая сегодня предание о Шамбале, да еще и в такой фантасмагорической форме. Вряд ли он бедствует и вряд ли гонорар за книгу или статью для Мулдашева - единственное средство к существованию. Возможно, за этим стоит болезненное желание прославиться, стать знаменитым не только среди коллег и пациентов, но и среди широких масс народонаселения. Только зачем дурачить эти самые "широкие массы", выдавая за научный труд (или за "научную гипотезу") халтурную оккультную подделку, девальвирующую саму тему изучения истории Тибета и предания о Шамбале как части мировой культуры? Впрочем, меня во всем этом беспокоит другое. Научные круги почему-то совершенно игнорируют Мулдашева. А он, между прочим, бравирует этим, заявляя буквально следующее: "...Наши исследования по происхождению человечества стоят как бы особняком и не задевают лично кого-то из ученых, опровергая его данные. Ученый превращается в консерватора тогда, когда от успехов в его научной карьере у него начинает кружиться голова и он начинает считать достигнутое им в науке абсолютной истиной (а таковой, как известно, не бывает). Все попытки других ученых развить, дополнить или опровергнуть его данные он встречает в штыки, потому что ему кажется, что в этом случае его жизнь будет прожита зря, а ведь очень хочется остаться навечно гегемоном от науки. Такому консерватору невдомек, что наука - это динамичный процесс постижения нового в бесконечном информационном поле знаний, а его исследования тоже были полезны, дав толчок другим изысканиям". По-моему, это вызов. Пора дать ответ профессору Мулдашеву и оценку его труду "по происхождению человечества". Оставаться в стороне от дискуссии более невозможно. Иначе это заведет нас очень далеко. И разговоры о том, что "мы выше этого бреда", здесь неуместны. Теории, подобные той, которую популяризирует Эрнст Мулдашев, калечат людей, искажая их восприятие реальности, погружая их разум в сон, который, как известно, порождает чудовищ. В конце концов не постеснялся же великий Менделеев созвать комиссию для изучения спиритических явлений, чтобы разобраться с этим вопросом раз и навсегда. Неужели нынешние российские ученые считают, что они выше не только Мулдашева, но и Менделеева?..

top