Политика

"Моей Родине я не изменяла"*

^*Впервые статья напечатана в журнале “Посев” № 4 за 1994 г.

Двадцатого июня 1941 г., в возрасте 17 лет, я окончила 10 классов средней школы на отлично, что давало мне право поступить в высшее учебное заведение без вступительных экзаменов. Я хотела окончить Московский институт философии и литературы (МИФЛИ).

Но жизнь сложилась иначе: мне пришлось испытать ужасы немецкой гестаповской тюрьмы и не менее страшные муки в советской тюрьме и лагерях - в течение почти одиннадцати лет.

Аттестат мне вручили 20 июня, а 22-го началась война. Вскоре, 6 июля, я ушла добровольно на фронт и попала на строительство военных укреплений на линии Брянск - Смоленск. Работали днем и ночью, спали мало, в шалашах из еловых лап. Шли дожди, шалаши промокали насквозь, я заболела ишиасом и фурункулезом, существовали мы впроголодь. Немцы стремительно приближались. Никому до нас дела не было, и нас распустили по домам.

Я приехала в мой родной город Клинцы Брянской области 18 августа, а в ночь на 19-е его заняли немцы. Отца моего я застала при смерти, через месяц он умер. Хлеба у нас тогда не было, не было вообще никаких запасов. Мама доставала брюкву, ее мы варили, и морковь, из которой пекли лепешки. Так мы после папиной смерти и жили: мама, брат Володя, которому было 12 лет, и я. Старший брат Алексей был на фронте.

Немцы расклеили повсюду приказы об обязательной регистрации на бирже труда всех трудоспособных. Чтобы избежать насильственной отправки на работу в Германию, я стала преподавать немецкий язык в школе. В то же время я писала на немецком языке листовки о зверствах немцев над русскими военнопленными и евреями.

Ходила в церковь, молилась об освобождении родины.

В НЕМЕЦКОЙ ТЮРЬМЕ

Летом 1942 г. к нам в Клинцы приехал Юрий Соловьев, 18-летний русский эмигрант из Польши. Он привез нам письмо от наших родственников из Брянска.

Наша семья старообрядческая, отец, мать и все родственники были глубоко верующими, мой прадед был священником. У нас были киоты со старинными иконами, церковные книги. Никто из моих родственников не вступал в большевицкую партию. Соловьев проникся ко мне доверием. О России он говорил с большой любовью, мы читали с ним стихи о родине, с неприязнью говорили о немцах, интересы которых оказались чисто захватническими. Юрий говорил, что русский народ победы немцев не допустит. Я ему рассказывала об издевательствах над русскими военнопленными, эшелоны с которыми проходили мимо нашего города. Мы с моей двоюродной сестрой Валей Смирновой выносили к платформам с военнопленными вареную картошку, свеклу, брюкву. В каждого, кто осмеливался спрыгнуть за едой с платформы, охранники стреляли. Рассказывала я Юрию и о невиданных и неслыханных зверствах немцев - массовых убийствах ни в чем не повинных людей только за то, что они евреи.

Юрий видел, что я всей душой желаю скорейшего разгрома немцев и люблю Россию. И вскоре дал мне прочесть брошюру НТСНП (Национально-Трудовой Союз Нового Поколения - так тогда назывался НТС - Ред.), где говорилось, что России не быть немецкой колонией, где красной нитью проходил русский патриотизм и национальная гордость. Эту брошюру я дала прочесть троим друзьям.

Вскоре я отправилась в Брянск, чтобы отвезти немного продуктов родственникам, которые голодали. Там я снова встретилась с Юрием Соловьевым, и он познакомил меня со своими товарищами - эмигрантами Валентином Хасаповым, Николаем Кандиным и другими. От них я получила программу НТСНП. этих людей я глубоко уважала: все они были патриотами России.

Вернувшись в Клинцы, я не возвратила пропуск, и за мной прислали нарочного. Он доставил меня в комендатуру, где я сдала пропуск. Поскольку я говорила по-немецки, мне было приказано приступить на время летних каникул к работе младшей переводчицей по выдаче пропусков населению; их переводчица, "фольксдойче", ушла в отпуск по беременности.

Седьмое отделение комендатуры, где я временно работала, налаживало жизнь в городе: открывало школы, больницы, бани, производства - кожевенное, обувное, суконное и другие. В мои задачи входило заполнение на немецком языке пропусков для передвижения наших русских людей по оккупированной территории. Возглавлял это отделение военный советник, юрист, доктор Хейнц фон Марлингхауз. Его помощником был Гольке. Он помог освободить арестованного отца моей подруги Татьяны Бураковой. Доктор Марлингхауз подписывал пропуска не глядя, я могла выдавать их любому и старалась приносить побольше пользы людям.

Через какое-то время я познакомилась с военнопленным врачом-хирургом Константином Васильевичем Кошлаковым. Он оперировал и лечил наших военнопленных в городе Сураже Брянской области в лазарете для военнопленных. Поставил на ноги 53 человека. (После того, как он переехал к нам в Клинцы, большинство из этих людей ушло в партизаны.) Писал стихи и рассказы, рисовал, играл на скрипке и на рояле. (Впоследствии, в лагере на станции Тахтамыгда Читинской области его рассказы ходили по рукам среди заключенных; там доктор Кошлаков и умер 3 сентября 1947 года в возрасте 31 года от паралича сердца, как было сообщено.)

В апреле 1943 г. я вышла за него замуж. Мне было 19 лет, ему 27. После поражения немцев под Сталинградом мы распространяли листовки на немецком языке: "Тени под Сталинградом". Листовки сбросил в тылу немецкой армии наш самолет, и мой брат Володя их нашел. Дело в том, что от немцев в то время скрывали размеры поражения.

После прихода немцев к нам в Клинцы перебралась из Минска Р.М. Шклярова и поступила на работу в тот же отдел комендатуры, где работала я. Она была на 15 лет старше меня и более опытна. Настроена она была патриотически, и я рассказала ей об НТС и его целях. Вскоре ее арестовало местное гестапо по подозрению в том, что она еврейка. Я носила ей в тюрьму передачу, оставляя моих домашних голодными. Доказать, что она еврейка (для немцев она свои данные, конечно, изменила) не смогли и через месяц ее освободили. Я считаю, что тут помогло также ходатайство доктора фон Марлингхауза или Гольке, людей очень человечных.

Но в июне 1943 г. Регину Моисеевну снова арестовали - на этот раз немецкая контрразведка из Гомеля. А 6 июля арестовали моего мужа, мою двоюродную сестру Валентину Смирнову, нашу подругу Татьяну Буракову и меня. Всех увезли в немецкую тюрьму в Гомель. Я была на втором месяце беременности.

Меня поместили в камеру № 27, а через два дня туда втолкнули Р.М. Шклярову. Она зарыдала, бросилась передо мной на колени и сказала, что, не выдержав жестоких пыток, избиений и угроз расстрелом, она назвала наши имена. Ее обвиняли в том, что, будучи еврейкой, она была оставлена в оккупированных областях с заданием проникать в немецкие учреждения, требовали назвать антинемецкие группировки. Она осталась в живых: меня впоследствии допрашивали о ней уже советские следователи.

В немецкой тюрьме мы с мужем пробыли семь с половиной месяцев. Нас освободили в середине февраля 1944 г. из тюрьмы города Мозыря. Незадолго до этого начальника "Абвера 315" Гартмана сменил обер-лейтенант Цинт, который отдал распоряжение нас с мужем выпустить из тюрьмы. Правда, Гартман еще в течение двух месяцев не возвращал нам документов, и мы были под домашним арестом. 2 марта 1944 года у нас родилась дочь Ирина.

В немецкой тюрьме, добиваясь признания в принадлежности к антинемецкой организации, меня избивали палками, обкрученными проволокой, тело покрылось гноящимися ранами. От голода я опухла, зубы крошились под пальцами, как мокрый сахар. Выводили меня и на "расстрел" для "психологического воздействия".

"АЕ ВОСЕМЬСОТ ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ"

После отступления немцев я работала в г. Бресте медицинской сестрой на станции переливания крови. Муж работал хирургом в городской больнице Бреста. Там мы были арестованы органами УНКГБ: муж - 6 января, я - 23 января 1945 г. - по обвинению в "принадлежности к антисоветской организации НТСНП", в работе переводчицей в комендатуре и сотрудницей "Абвер группы 315". Последний пункт обвинения был подтасован следователем НКГБ Лозуновым (он же начальник НКГБ в Клинцах). Ознакомившись с делом, я отказывалась подписать 206-ю статью, объявила в тюрьме голодовку, вызывала прокурора, писала заявление о неправильном ведении следствия. Но Лозунов только смеялся и говорил, что прокурор - его друг.

Меня приговорили к 15 годам ИТЛ по ст. 58-1 "а". В ГУЛАГе я была почти 11 лет, до 30 октября 1955 г. Свое "наказание" я отбывала сначала на станции Тахтамыгда Читинской области, где у меня родилась вторая дочь, Лина. В лагере она пробыла со мной 3 года. Дети находились в бараке с нянькой-бытовичкой, а нас, матерей, гоняли на работу. Когда встал вопрос об отправке ее в детдом, то приехала моя мама и забрала ее в Клинцы, где с ней уже жила моя старшая дочь. Не имея никаких средств к существованию, презираемые, они едва выжили.

В лагерях меня держали в "черном теле", назначая на тяжелые работы. Я работала в каменных карьерах, на строительстве железной дороги на БАМе (Дальстрой). Заключенные гоняли по трапу тачки с камнями, работали на лесоповале, на себе выносили баланы тяжелых лиственниц из тайги к реке и штабелевали до весны. Морозы доходили до -56°. Как ни закрывали мы лица платками с прорезями для глаз, кожа трескалась, раны сочились и снова замерзали. Лица покрывались черными струпьями. А летом мучил гнус, укусы которого вызывали невыносимый зуд и отеки.

На БАМе я была на лагпунктах № 20, № 25, № 26 и других. Оттуда этапирована в Иркутскую область в Особый закрытый режимный лагерь - Озерлаг, где снова работала на железной дороге и на лесоповале.

Заключенных держали на тюремном режиме: бараки на ночь запирались, ставилась параша, как в тюрьме, заключенные носили номера. Мой номер был АЕ-824. Часто проводились обыски - "шмоны". В любую погоду заключенных выгоняли на несколько часов под открытое небо, а надзиратели переворачивали в бараке все вверх дном, даже разрезали матрацы, отбирали огрызок карандаша, клочок бумаги, фотографии близких.

В тайге спиленные деревья, падая, нередко зависали, цепляясь за рядом стоящие, которые после этого надо было спиливать. Сколько женщин, придавленных падающими деревьями, погибло на моих глазах! Сколько матерей не вернулось к детям!

Конвой стрелял, если перешагнешь в тайге за запретку (это кол с фанерной дощечкой, на которой написано "Запр. зона"). Запретки со временем темнели и были плохо видны.

Советские конвоиры стреляли в меня дважды. В первый раз на лесоповале я не заметила запретку. Конвоир выстрелил, но промахнулся. Второй раз на строительстве железной дороги под Братском (в "Озерлаге") я на метр вышла за запретку, чтобы попросить вольных железнодорожников дать нам на время дрезину и подвезти дёрн, которым выкладывали железнодорожные насыпи: мы носили его издалека на носилках. Конвоир крикнул: "Ложись!", я опустилась на рельсу, пуля просвистела над головой. Заключенные женщины прекратили работу, бросились к вышке, с которой стрелял конвоир, раскачали ее и чуть не повалили вместе с конвоиром. Начальство разбирало этот случай, но конвоир всегда прав - его лишь перевели в другое место.

В третий раз я могла погибнуть от пули, когда в пургу и в страшный холод нас гнали на работу, и конвоир выпустил автоматную очередь по нашей колонне. Много женщин упало на землю, раздавались ужасные стоны и крики. Нас, не пострадавших, сразу отогнали, а упавшие оставались на снегу. Вечером, возвращаясь с работы, мы прошли по крови своих подруг. Кто был из них убит, а кто только ранен, мы так и не узнали. Конвоира не судили: он, мол, споткнулся, упал и "случайно" пустил очередь в заключенных женщин. Его тоже перевели в другое место.

Последний мой лагерь был в Мордовской АССР, в Зубово-Полянском районе (Потьминские лагеря). Я была освобождена 30 октября 1955 г. в соответствии со ст. 2 указа президиума верховного совета СССР от 17.09.1955 г. со снятием судимости и поражения в правах. В сентябре 1963 г. меня реабилитировали. А моего мужа, который умер в лагере в 1947 г., реабилитировали посмертно...

В гестаповскую тюрьму я попала "за принадлежность к антинемецкой организации НТСНП". В советскую тюрьму и лагеря - "за принадлежность к антисоветской организации НТСНП".

Моей родине я никогда не изменяла.

Мария ТУМАНОВА

http://www.posev.ru/files/nts-about/ne7007.htm

Что такое НТС?

Справка Исполнительного Бюро Народно-Трудового Союза российских солидаристов (март 1997 г.)

Народно-Трудовой Союз российских солидаристов (НТС) - общественно-политическая организация, начало которой положило новое поколение белой эмиграции в 1930 году в Белграде (Югославия). Молодежь стремилась по-новому бороться за освобождение России от большевизма - не оружием, а идеями и воспитанием собственногохарактера.

В ее политическую программу входили: твердая центральная власть, надклассовая и надпартийная; обеспечение личных свобод и равенство всех перед законом; свобода экономических отношений и частная собственность (прежде всего, на землю); здоровый национальный эгоизм во внешней политике. Что же до тактики, то надо было выйти из беженских нор - на российский простор чтобы, сталинскому террору вопреки, готовить национальную революцию. С 1932 по 1940 год два десятка членов НТС погибло при переходе границы, но десятку удалось закрепиться в стране, и с 1938 года НТС непрерывно в России присутствует.

• • •

Коммунистическим идеям НТС противопоставил идеи солидаризма, основанные на русской религиозной философии начала ХХ века, на наследии сборника Вехи. Материализму он противопоставил идеализм, интернационализму - российский национализм (лишенный шовинизма, объединяющий все народы России), а обывательской апатии - активизм.

В отличие от индивидуализма, солидаризм подчеркивает, что личность существует не сама по себе. Своими знаниями, своей рукотворной средой мы обязаны другим людям: каждый из нас от каждого зависит. Мы - это не набор нескольких я, а целое, в котором слиты я и ты. Чем больше в отношениях между людьми сотрудничества, а не борьбы, тем производительнее всё общество.

В отличие от коллективизма, солидаризм настаивает на том, что личность самоценна, и не смеет быть чьим-то средством. Полноту она обретает в служении свободно избранным ею ценностям: семье, любимому делу, Родине, Богу. Смена ценностей, а не производственных отношений, определяет и смену исторических эпох. Будущее зависит от решений каждого из нас.

• • •

Мы не либералы, но мы и не фашисты говорили о себе члены НТС в 30-е годы, и иллюзий относительно планов Гитлера не питали. В преддверье войны, на митинге в Белграде в феврале 1938 года председатель Союза Байдалаков заявил: С кем идти? У русской совести может быть только один ответ: ни со Сталиным, ни с иноземными завоевателями, а со всем русским народом. Так родилась идея третьей силы, определившая работу НТС в годы войны. Работа эта велась в оккупированной России, где группы НТС были созданы в 50-ти точках, в лагерях для восточных рабочих в Германии и в добровольческих частях будущей Русской Освободительной Армии (РОА). Велась она подпольно или полуподпольно, при попустительстве немецких чиновников, не разделявших бредовые идеи фюрера и симпатизировавших возрождению национальной России. Но Гестапо начало репрессии против членов Союза уже с лета 1943 года, а к осени 1944 в немецких тюрьмах и концлагерях сидело около 200 членов НТС, в том числе полный состав Исполбюро и запасного Исполбюро. К концу войны, около 60 из них погибло.

Не меньшие потери НТС понес от рук чекистов, хотя точных данных их наследники не дают до сих пор. Десятки членов НТС были расстреляны в восточной Польше и Прибалтике после их оккупации в 1939-40 годах. В конце войны более сотни попали в сталинские тюрьмы и лагеря, известно про расстрел нескольких из них. Но уже в 1953-54 гг. на Воркуте действовала подпольная группа НТС, в 1955-56 подобная группа действовала в Ленинграде, а в 1959 году состоялся закрытый процесс против Всероссийского Народно-Трудового Союза.

Тем временем в Зарубежье Союз создал коротковолновую радиостанцию Свободная Россия (действовала в 1950-72 гг.), тоннами слал в страну листовки на воздушных шарах (1951-57), связывался с моряками и с военнослужащими группы советских войск в Германии.

В ответ чекисты в 1954 - 55 гг. убили представителя НТС в Берлине А.Трушновича, похитили В.Треммеля в Линце и С.Попова в Тюрингии. Для убийства руководителей НТС Околовича и Поремского они послали в Германию капитана Хохлова и немецкого агента Вильдпретта. Но первый перешел на сторону НТС, второй сдался местным властям. В 1958-63 чекисты подготовили ряд взрывов поблизости типографского и радиооборудования НТС.

Чтобы защититься от машины террора, НТС в годы холодной войны естественно контактировал с ведомствами безопасности разных стран. Они помогали преодолевать барьеры свободному обмену людьми и информацией, которые ставило КГБ. Например, национальные китайцы и южные корейцы предоставляли свои радиомощности, американцы помогли сбросить на парашютах нескольких работников НТС в 1950-е годы. Четверо из них (Горбунов, Лахно, Маков и Ремига) были расстреляны в мае 1953 года в Москве, остальные отделались тюремными сроками, некоторые проработав в подполье от одного до шести лет. При контактах с иностранными ведомствами НТС всегда руководствовался двумя принципами: 1) принимать помощь только при условии сохранения своей политической независимости, 2) делиться информацией только политического, а никак не военного, характера. Что, впрочем, не мешало КГБ называть белое - черным, а распространение свободного слова - шпионажем!

При первой же возможности, НТС стремился придать открытые формы своей работе в стране. Так, осенью 1956 года журнал ГРАНИ обратился с призывом к писателям в СССР - присылать свои рукописи для публикации заграницей. С 1960 года, когда были отлажены поездки связных НТС в страну, поток рукописей пошел, сделав НТС зачинателем тамиздата. В Гранях, Посеве, Вольном слове и примерно 180 из опубликованных Посевом с 1963 по 1991 год книг, печатались А. Ахматова, Л.Бородин, М.Булгаков, Г.Владимов, Ю. Галансков, А.Галич, Е.Гинзбург, А.Гладилин, В.Гроссман, о. С. Желудков, А.Кузнецов, А.Марченко, М. Нарица, Б.Окуджава, Б.Пастернак, С.Поликанов, Г.Померанц, И. Ратушинская, А.Сахаров, А.Солженицын, В.Солоухин, братья Стругацкие и многие другие, жившие тогда в России авторы. Друзья НТС из-за границы устраивали открытые демонстрации в защиту политзаключенных. Члены НТС в России участвовали в создании одного из первых независимых профсоюзов - Свободного Межпрофессионального Объединения Трудящихся (СМОТ).

Освобождение политзаключенных, в том числе членов НТС, в 1987 году позволило расширить открытую деятельность. В 1988 году мы распространили программный документ Путь к будущей России, излагавший основы перехода к демократическому строю и рыночному хозяйству. Этот документ широко использовался нарождающимися демократическими организациями, в том числе Межрегиональной депутатской группой. Наши люди участвовали в создании Демсоюза (ДС) и движения Демократическая Россия, в создании Российского Христианского Демократического Движения (РХДД) Аксючица и ХДС Огородникова, Международного Общества Прав Человека (МОПЧ) и Мемориала. Мы впервые за много лет на митинге на стадионе Локомотив в Ленинграде 7 октября 1988 года подняли открыто трехцветный флаг. Три года спустя он вновь стал флагом нашей Родины.

В августе 1991 НТС деятельно выступил в поддержку законной власти президента, против коммунистического путча в 16 городах, где тогда были наши группы. В Москве нам удалось за ночь отпечатать 30 000 листовок в поддержку президента Ельцина. НТС участвовал в подготовке референдума о реформах в апреле 1993, поддерживал принятие новой Конституции.

• • •

В 1992 - 94 годах из Франкфурта-на-Майне в Москву были переведены управительные органы НТС, редакции журналов, создан филиал издательства. К 1996 году, когда в Перми состоялся первый в России и четвертый в истории организации Съезд Союза, примерно в 50 городах России были местные группы НТС. В них состояло более 500 человек, плюс около 200 в ближнем и дальнем зарубежье.

Сегодня группы НТС на местах заняты как политической, так и общественно-культурной деятельностью. Члены НТС участвуют в местных выборах, помогают отстраивать общественные движения (например, Честь и Родина), или стремятся создать коалиции на демократической и патриотической основе. Несколько групп сосредоточено на работе в свободных профсоюзах, иные заняты защитой прав потребителей и юридической помощью, участием в экологическом движении. Важную роль играет работа в молодежных организациях, преподавательская деятельность, религиозно-философские семинары, россиеведение, журналистика, распространение наших изданий. Основная задача - расширять круг людей, свободных от остатков и последствий коммунистической диктатуры (Устав НТС) с тем, чтобы люди нового сознания, не рваческого и не рабского, могли наращивать политическое влияние в обществе.

http://www.posev.ru/nts/about/

Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов