На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Свежие комментарии

  • Николай Попов
    Кто убил Сталина? Какая связь между убийством Сталина и «Мингрельским делом» 1951–1953 годов? https://topwar.ru/17942...«Перестройка Бери...
  • михаил дуванов
    ты глист вонючий только  дерьмо производить можешьТайны 22 июня. Ве...
  • Олег Аникиенко
    Дело в том, что Н.Морозов (этот стойкий солдатик) никогда не был астрологом и не знал астрологии. Статья ваша попсова...Астролог Николай ...

ГОЛОХВАСТОВ ГЕОРГИЙ ВЛАДИМИРОВИЧ (1882 – 1963)

Георгий Владимирович Голохвастов родился 29 октября 1882 г. в Ревеле. Происходит из потомственных дворян Ярославской губернии, православного вероисповедания. В марте 1898 г. он был зачислен в пажи кандидатом Высочайшего двора. С ноября 1898 г. воспитывался в Пажеском корпусе. В ноябре 1902 г. окончил Пажеский корпус по 1-му разряду и был произведен в камер-пажи Высочайшего двора.

В августе 1903 г. произведен в подпоручики и назначен в л.-гв. Егерский полк. В августе 1911 г. произведен в штабс-капитаны и назначен командиром роты. В августе 1914 г. в рядах л.-гв. Егерского полка выступил на фронт Первой мировой войны. Осенью, после болезни, был назначен начальником учебной команды. С октября 1915 г. находился в действующей армии. В апреле 1916 г. был командирован в запасной батальон. В октябре прошел медицинское освидетельствование в Красносельском лазарете и был причислен к 3-й категории. С декабря служил в Главном управлении Генерального штаба.Был произведен в полковники. В январе 1917 г. был командирован за границу. После большевистского переворота решил не возвращаться в Россию. В 1920 г. приехал в Нью-Йорк.

Писать стихи начал в России, печататься – в США. В 1924 г. вместе с В. Ильяшенко, Д. Магула и Е. Христиани издал первый коллективный сборник русских американских поэтов – «Из Америки» (на титульном листе указан 1925 г.). В него вошло 59 стихотворений Голохвастова, в том числе более двадцати септетов, которые сам он называл полусонетами. Первым ввел в русскую поэзию эту твердую форму, известную в Европе с начала XVII в., Владимир Ильяшенко, близкий друг Голохвастова. Писали полусонеты и другие русские поэты в США, но никто не увлекался септетами в такой степени и не писал их в таком количестве, как Голохвастов. В своих стихотворениях, помещенных в сборнике «Из Америки», Голохвастов был близок традиции, сложившейся во второй половине XIX в. Участники сборника отождествляли эту традицию с именами Тютчева, Фета, А. Толстого, Полонского, Случевского и Вл. Соловьева. Поэзия первой четверти XX в. на творчестве Голохвастова вообще не оставила отпечатка. Автор предисловия к сборнику «Из Америки» увидел в его стихах главным образом «чувство покорности судьбе и обаянье безропотного фатализма».

В 1931 г. был издан целый том «Полусонетов» Голохвастова, включивший триста семистиший, написанных в 1920 – 1930 гг., и среди них – венок септетов с магистралом и несколько «сюит», то есть небольших поэм, состоящих из полусонетов. Испытавший влияние Ронсара, Парни, Бодлера «и ясность Пушкинского дара», Голохвастов довел эту не утвердившуюся в поэзии твердую форму до совершенства. Образы в его стихах настолько едины эстетически, что представляют собой подлинную систему. Ни один из его тропов не нарушает стройности той архаизованной  реалистической эстетики, которая представляется им как бы данностью, застывшей в величии и узаконенной благородной традицией. Философия слова у Голохвастова парадоксальна: при дисциплине стиха, культе четкости, экономии средств, тщательной отделке встречаются издавна знакомые, «изношенные» словосочетания. Отсюда - оттенок риторичности при всей искренности чувств и самостоятельной мысли. Композиция его стихотворений логична, рациональна и следует часто встречающимся схемам. Круг тем в «Полусонетах» широк, но и традиционен: судьба, вера в мечту, обреченность человека на «Сизифов труд», любовь, дыхание вечности в природе, «гимны радостям земли», стихи о стихах, психологический источник которых – момент внутренней ясности и «напев сердечного затишья». Не обособленно, но именно в связи с этой тематикой проявляется мотив реинкарнации, перешедший и в следующую его книгу.

Голохвастов был избран председателем нью-йоркского  русского Общества искусств и литературы, а в 1937 г. - вице-председателем американского Пушкинского комитета. Жил он в Лоукэст Вэлли на Лонг-Айленде, близ Нью-Йорка. Служил поочередно в нескольких частных компаниях. В 1938 г. тиражом 300 экз. было издано главное произведение Голохвастова – посвященная его ближайшему другу и единомышленнику В. Ильяшенко эпическая поэма в 8 000 стихов «Гибель Атлантиды» (иллюстрированное подписное издание). Голохвастов работал над своим философско-эзотерическим эпосом четыре года – с конца 1931-го по ноябрь 1935-го. До известной степени в нем сказалось следование европейским образцам эпического жанра – «Божественной комедии», «Освобожденному Иерусалиму», «Фаусту». Литературовед Б.Л. Бразоль (1885 – 1963), лично знавший поэта, добавлял к этому перечню «Скованного Прометея» Эсхила и «Каина» Байрона. Метрическая схема произведения – весьма редкостная. Стих состоит из двух ямбических и двух амфибрахических стоп, с четкой цезурой между ними, и звучанием напоминает диптих Фета «Измучен жизнью, коварством надежды…». Ориентация на поэта, столь чтимого в кругу В. Ильяшенко, исследователя творчества Фета, не случайна. Параллели с фетовским творчеством заметны и в других его книгах. Ямбо-амфибрахий в «Гибели Атлантиды» местами прерван вставными гимнами, заклинаниями, хорами. Мастер многократной рифмы, Голохвастов варьирует тип рифмовки и характер строфы. Стройность архитектоники, живописность сцен, чеканность слога – все это дополняет впечатление значительности и монументальности. Многие детали почерпнуты из Платонова диалога «Тимей». Однако источники Голохвастова многочисленны и отчасти совпадают с теми, что упоминает Мережковский в своей «Тайне Запада. Атлантида – Европа», выход в свет которой совпал с началом работы над «Гибелью Атлантиды». Однако первое приближение Голохвастова к будущей поэме видно уже в его «Полусонетах». Главная особенность «Гибели Атлантиды» состоит в том, что написана она поэтом-визионером. По контрасту с мистическим мировоззрением Голохвастова его художественное мышление окрашено в тона рационализма. Вместе с тем он «кладет в основание всех своих построений принцип пола… его метафизическую неслиянность» (Б. Бразоль). В поэме принцип пола возведен в онтологическую категорию. Аллюзии – мифологические, философские, теософские, астрологические, антропологические, исторические, литературные – весьма многочисленны. Встречаются образы и идеи, восходящие к Ницше, Шопенгауэру, Вл. Соловьеву, Тютчеву («древний хаос», разбуженный верховным жрецом Атлантиды), местами к Евангелию от Иоанна, апокрифам, кабале, трактатам по магии, «Тайной доктрине» Блаватской, а также к буддизму и – еще чаще – к упанишадам и веданте.

В 1944 г. редактор нью-йоркской газеты «Р.С.Т.» («Рцы слово твердо») Б.А. Завалишин издал книжку Голохвастова «Четыре стихотворения» (все написаны в 30-е гг.). Одно из них – перевод знаменитого «Ворона» Эдгара По – лучший из существующих (впервые опубликован в «Р.С.Т.» в 1938 г.). В той же маленькой книжке помещено превосходно построенное шуточное стихотворение на заданную рифму, а также виртуозное пространное «Полуоправдание» – послание критику, напавшему на термин «полусонет»:

Полупрозрачно мне был дан в укоре строгом

Полуневежды чин… Смиряюсь – я не горд…

Но все ж, хоть Пушкин был и будет полубогом,

Не страшен мне ничуть его полу-милорд…

В 1944 г. вышла книга Голохвастова «Жизнь и сны» (на титульном листе указан 1943 г.) с великолепно исполненным Н. Фешиным портретом автора. Сборник был, по-видимому, задуман как итоговый и включил стихотворения, написанные в течение 25 лет. Лучшие стихотворения в книге – на тему первозданности природы и о пантеистических состояниях сознания. Тогда же появилась в «Новом Журнале» (1944. № 9) поэма Голохвастова «Святая могила» с подзаголовком «Старо-Крымская легенда». Написанная пушкинским четырехстопным ямбом, она представляет собой мастерскую имитацию романтических восточных «повестей» начала XIX в. Свободный от земных соблазнов старый Хаджи влюбляется в юную Раймэ, «прообраз гурий», но, вдруг узнав, что отвечавшая взаимностью красавица уже влюблена в другого, уходит в горы и умирает с молитвой Аллаху на устах.

Голохвастов был участником Кружка русских поэтов в Америке и выпущенного кружком в 1949 г. коллективного сборника «Четырнадцать» (название - по числу участников). В большой подборке его стихотворений представлены в основном ранее публиковавшиеся. Он был занят тогда работой над переводом «Слова о полку Игореве». В 1950 г. редакция «Нового Журнала» выпустила перевод «Слова» отдельным изданием. В известном эмигрантском издательстве им. Чехова вышел в его переводе роман Р. Рихтера «Дебри». Некоторые произведения Голохвастова остались неизданными. Среди них - поэма «Лицо Нарцисса», состоящая из 80 сонетов, и перевод «Науки любви» Овидия.

Умер Г.В. Голохвастов 15 июня 1963 г. в Нью-Йорке.

Сочинения:

  • Полусонеты. Париж, 1931.
  • Гибель Атлантиды. Нью-Йорк, 1938.
  • Четыре стихотворения. Нью-Йорк, 1944.
  • Жизнь и сны. Нью-Йорк, 1944.

Исследования:

  • Бразоль В. Предисловие // Голохвастов Г.В. Полусонеты. Париж, 1931.
  • Бразоль В. Речи. Т. 1. Нью-Йорк, 1943.
  • Назаров А. Предисловие // Из Америки. Нью-Йорк, 1925.

 Вадим Крейд

http://www.antibr.ru/dictionary/ae_golohv_k.html


Голохвастов Г. В.

Гибель Атлантиды: Стихотворения. Поэма. – М.: Водолей Publishers, 2008. – 576 с. – (Серебряный век. Паралипоменон)

ISBN 978–5–9796–0122–9
 

Голохвастов Г. В. Гибель Атлантиды

Русский американский поэт первой волны эмиграции Георгий Голохвастов (1882–1963) – автор многочисленных стихотворений (прежде всего – в жанре полусонета) и грандиозной поэмы «Гибель Атлантиды» (1938). Чрезвычайно богатое, насыщенное яркими оккультными красками мистическое ощущение допотопной эпохи, визионерски пережитое поэтом, кажется, подводит к пределу творчества в изображении древней жизни атлантов. Современники Голохвастова сравнивали его произведение с лучшими европейскими образцами эпического жанра: «Божественной комедией» Данте, «Освобожденным Иерусалимом» Тассо, «Потерянным Раем» Мильтона. Философско-эзотерический эпос Георгия Голохвастова «Гибель Атлантиды» является выдающимся поэтическим произведением в освещении истинности платоновского предания и Атлантической Традиции, идущей к нам из тьмы тысячелетий.

ПАСХА

Великой радостью ликуя,
Гудят в ночи колокола…
Ты в платье белом; ты светла:
– «Христос воскрес!» – входя, скажу я;

В ответ: – «Воистину воскрес!» –
И три безгрешных поцелуя
Уносят сердце до небес!..

СВЯТАЯ НОЧЬ

Я чую, как над спящим миром
В святую полночь Рождества
Идут незримо три волхва
С елеем, золотом и миром:

Я слышу песню торжества,
И веет радостью и миром
Весть о рожденьи Божества.

ВДОХНОВЕНЬЕ

Миг вдохновенья – жизнь в былом,
Во тьму грядущего прозренье,
И мирозданья претворенье,
И чувств таинственный излом:

Стоцветен спектр, стозвучна гамма,
В чуть слышном трепете – псалом,
В одной пылинке – косморама.

МАДОННА

Младенец спит и веет греза
Над ним, как светлый ангел сна,
Но сердцу Матери ясна
Голгофы страшная угроза:

Душа пророчествует Ей,
И плачет Mater Dolorosa
Слезами скорбных матерей.

ПОЭТЫ

Мы – весть любви, мы – зов вперед,
Мы – солнцу гимн. Нет, мы не трутни!
Святому служат наши лютни:
В их песнях, как чистейший мед,

Вся правда, мудрость и красоты,
И вы – пусть черный день придет, –
Благословите наши соты.

АТМА
Сюита

1

Без искры духа – плоть мертва.
Наш мозг, под тесной костной крышкой,
Зажжен бессмертной жизни вспышкой,
Как свет от света Божества:

Законов косных нарушенье,
Он – сфинкс, загадка естества,
Чудес великих завершенье.

2

Наш мозг – магический кристалл:
Вселенной тайны и явленья
Он четко в гранях преломленья
Цветным узором сочетал,

Всё уловил, учел, отметил
И чутким эхом звонких скал
Всё отразил, на всё ответил.

3

Открыл он звукам спавший слух,
Незрячий взор – расцветке пестрой,
И, окрыленный мыслью острой,
Владеет всем прозревший дух:

Цветут просторы, даль лазурна,
Здесь – колос спеющий набух,
Там – зреет жизнь колец Сатурна.

4

Нам всё доступно, всё дано:
Веков мечты и ароматы,
Напев Моцартовской сонаты,
И Рафаэля полотно,

И мудрость ясная Тагора,
И Тайной Вечери вино,
Как Крови Жертвенной амфора.

5

Наш мозг – творец. Чем были б мы,
Чем был бы мир без восприятья,
Без непрерывного зачатья
Зарниц познания средь тьмы?

Что мертвецу дыханье амбры,
Шелка, и вина, и псалмы,
И кружева аркад Альгамбры?

6

Угаснет мозг – и без следа
В хаос потухшего сознанья
Уйдет величье мирозданья,
Как догоревшая звезда…

И будет мука, сокрушенье,
Зубовный скрежет: День Суда –
Пророчеств древних завершенье.

7

Но мир не дрогнет… В страшный миг
Лишь плоть сгорит, а дух смятенный
Восстанет – феникс возрожденный.
Смерть только форм привычных сдвиг,

Смещенье сфер: в ее истоме
Рожденье вновь, чтоб ум постиг
Миры при новом переломе.

8

Преодолев рубеж могил,
Одетый новой плоти тканью,
Ответит он опять дыханью
В живой борьбе творящих сил

И принесет нам весть благую,
Как светозарный Гавриил,
О воплощеньи в жизнь другую.

9

И мы познаем солнца те,
Что днесь невидимые блещут,
И краски, что теперь трепещут
В незримой глазу красоте,

И волны тайных благовоний,
И здесь лишь внятную мечте
Красу неведомых гармоний.

10

И будет жизни путь светлей,
Проникновенней ум и чувства,
Живей и радостней искусства,
А мудрость проще и теплей;

И в новых обликах по плоти
Вновь будут Дант и Галилей,
Да-Винчи и Буонаротти.

Август, 1928

 

Голохвастов Г. В.

Лебединая песня: Несобранное и неизданное. – М.: Водолей, 2010, 352 с. – (Серебряный век. Паралипоменон)

ISBN 978–5–91763–032–8
 

Голохвастов Г. В. Лебединая песня: Несобранное и неизданное.

Русский американский поэт первой волны эмиграции Георгий Голохвастов (1882–1963) – автор многочисленных стихотворений (прежде всего – в жанре полусонета) и грандиозной поэмы «Гибель Атлантиды» (1938), изданной в России в 2008 г. В книгу вошли не изданные при жизни автора произведения из его фонда, хранящегося в отделе редких книг и рукописей Библиотеки Колумбийского университета, а также перевод «Слова о полку Игореве» и поэмы Эдны Сент-Винсент Миллей «Возрождение».

СКАЗАНЬЕ О НАРЦИССЕ
Сонеты

Посвящение

1

Для сердца Эхо, Миф, и Явь, и Сон – в сродстве.
Как Явь – лишь бытия иного отраженье,
Так отклик жизни – Сон. И явственно сближенье
Меж Мифами и Сном в их тайном существе.

Таится в мифе сон людской о Божестве;
О человеке Миф – во Сне, где дум броженье,
Как отголосков зов, живит изображенье
Той Яви, где царим мы в целом естестве.

И в мифе – эхо сна о яви позабытой…
Нет, не безумец тот, кто с грезой неизжитой
О мифе слышит сон, как эхо, наяву…

Я чую в мифе – явь. О ней преданье влито
В полупризнанье сна… Я этим сном живу,
И эхо прошлого душе моей открыто.

2

Нарцисс!.. В нем явь и сон сближает миф двойной,
Взлелеянный мечтой, поднесь неистребленной.
И в сказке чувствую я думой углубленной,
Как эхо, истину загадки основной.

Непонятый Нарцисс! Он не гордец смешной,
Плененный чарами красы самовлюбленной…
О, нет. В себе самом природы раздробленной
Распад преодолел он в косности земной.

Завет великий скрыт в оправе небылицы,
Как жизнь зародыша внутри яйца-гробницы:
Пусть замкнут внешний мир, как тесное кольцо,

И пусть мы пленники в кругу его границы,
Но в нем начертано чудесное лицо –
Изысканный Нарцисс, единый и двулицый.

24 июля 1939
Нью-Иорк

I

С утра был ярок день. И к полдню стало душно.
Я шел по городу… без цели… наобум…
О стены жаркие плескался жизни шум,
Вокруг меня толпа кишела равнодушно.

А небо в высоте синело так воздушно;
Сквозили облака… Казалось, сразу к двум
Мирам я примыкал: за роем светлых дум
По небу, сын земли, я следовал послушно.

И вдохновение натягивало лук…
Уж не людских шагов я слышал дробный стук –
В ушах сонет звучал торжественно и четко.

Я шел, как будто влек стиха желанный звук,
И вышел к площади, где в сквере за решеткой
Фонтаном выведен подземный акведук.

II

Цистерна плоская; гранитная скамья,
Где можно отдохнуть, где, праздностью влекомый,
Прочтет случайный гость пророка стих знакомый
В поминной надписи, как это сделал я.

И скупо по стене бессильная струя
Из медной пасти льва сочится в водоемы,
Где, брызжа, плещется и млеет от истомы
Крикливых воробьев проворная семья.

А наверху стены, склонясь на камень гладкий
И бронзовых одежд своих рассыпав складки,
Застыла женщина… Не нимфа ли ручья?..

Не знаю почему, но странный трепет сладкий
Я в сердце ощутил, как будто грудь моя
Взволнована была присутствием загадки.

III

Я у фонтана сел, исполнен грез неясных…
Вязали женщины, дремали старики
И дети бегали, кружась, как мотыльки,
У вылощенных плит, бесчувственно-безгласных.

Теснились голуби на лапках ярко-красных
И ждали хлебных крох от дарственной руки;
Вокруг своих подруг вертелись, как волчки,
Надутые самцы в томлениях напрасных.

Под воркованье их, вблизи моей скамьи,
Я глубже уходил в мечтания свои;
Мой взор недвижный был прикован к нимфе-деве…

Мне душу усыплял чуть слышный плеск струи…
И в шуме смешанном, на солнечном пригреве,
Мне снился давний сон, живой в небытии.

IV

Как перескажем сон?.. Людская мысль грубей,
Чем сказка-живопись дремотного дурмана…
Нет шума, нет толпы… Нет хилых слез фонтана –
Непрочной памяти нестоящих скорбей…

Мне слышен плеск реки. Я вижу блеск зыбей
Отсюда, где в лесу кругом меня – поляна;
А в небе, в глубине лазурного тумана,
Сверкает крыльями станица голубей.

Как после длительной и горестной разлуки,
Меня приветствуют раскидистые буки,
И вечно-свежий лавр, и темный кипарис.

Взволнован, к солнцу я протягиваю руки:
Благословенный край, где был рожден Нарцисс,
Эллада светлая, – тебе сонета звуки.

 

Картина дня

наверх