Член-корреспондент Петербургской АН поэт А.Н. Майков (1821-1897), размышляя о сложных событиях русской истории XVI в., писал:
А век тот был, когда венецианский яд,
Незримый, как чума, прокрадывался всюду:
В письмо, в причастие, ко братине и к блюду...
Когда заходит речь о событиях XVI столетия, обычно прежде всего вспоминается правление Ивана IV (1533-1584 гг.). Предшествующий же период, не менее богатый важными и загадочными эпизодами, остается в тени. Между тем деятельность великого князя Василия III (1505-1533 гг.) и годы регентства его вдовы великой княгини Елены Васильевны Глинской при ее малолетнем сыне (1533-1538 гг.) Иване оставили заметный след в отечественной истории. Но не внешняя и внутренняя политика России тех лет, достаточно подробно представленная в литературе, привлекает наше внимание. Не менее интересны судьбы людей, находившихся тогда у власти. Тем более, если речь идет о женщине, оказавшейся на престоле, - случай редкий для периода средневековья в стране, не допускавшей женщин на первые роли (только XVIII в. стал для России исключением - тогда императрицы сменяли друг друга на троне, десятилетиями правя огромным государством).
Регентство великой княгини Елены Васильевны продолжалось недолго и стало причиной острой борьбы группировок при дворе. Но прежде чем рассказать об этом, вспомним, как юная представительница одной из знатнейших фамилий Великого княжества Литовского попала в Москву.
Глинские появились на Руси в 1508 г. Князь Михаил - самая яркая личность в роду Глинских - был хорошо образован (он даже имел диплом врача), но обладал авантюрным характером. Получив от Василия III значительные пожалования, мечтал о большем. И когда в 1514 г. ему не достался захваченный русскими войсками Смоленск, попытался бежать в Литву. Побег оказался неудачным, и Михаила Львовича заключили в тюрьму. На свободу его выпустили в феврале 1527 г., после женитьбы князя Московского на Елене - племяннице Михаила. Но когда Михаил стал опекуном малолетнего Ивана - наследника престола, опасавшаяся его влияния старая московская знать добилась заточения честолюбивого литовца, из которого он уже не вышел.
В ноябре 1525 г. Василий III приказал силой постричь в монастырь свою первую жену Соломонию Сабурову (в иночестве София). Единственной причиной развода было отсутствие в долгом браке наследников (и детей вообще). А спустя два месяца, 21 января 1526 г., он сочетался браком с Еленой Васильевной Глинской. Стоит сказать, что противников этого союза в окружении великого князя было немало, особенно в среде придворной аристократии. В угоду молодой жене (ей было около 20 лет) Василий III пошел даже на неслыханное дотоле нарушение русских традиций - сбрил бороду и "в одних усах ходил", удивляя своих приближенных и простых людей. По свидетельству летописи, он "возлюбил" Елену "лепоты ради лица и благообразия возраста, наипаче же целомудрия ради". О теплых супружеских отношениях говорят и письма великого князя - в российских архивах сохранилось пять его посланий к жене. В первом из них государь, опять же в нарушение всех традиций, часть текста пишет собственноручно: "... да послал еси к тебе в сей грамоте запись свою руку: и ты бы ту запись прочла, да держала ее у себя".
В этом браке у Василия III родились два сына. Мальчика, появившегося на свет 25 августа 1530 г., нарекли Иваном. На радостях счастливый отец "простил" находившихся в опале дворян и перевел бывшую жену Соломонию из далекого Каргополя (около Архангельска) в Суздаль, в Покровский монастырь. А братьям своим - дмитровскому князю Юрию и старицкому князю Андрею дозволил жениться. Дело в том, что ранее, из-за отсутствия детей в первом браке, Василий III запретил им иметь семью, опасаясь осложнения династической ситуации.
30 октября 1532 г. Елена Глинская родила второго сына, которого назвали Юрием. До наших дней дошли свидетельства нежной заботы великого князя, только на шестом десятке лет узнавшего радость отцовства, о жене и маленьких детях. Особенно это проявлялось в отношении к первенцу и наследнику Ивану. Когда у него образовался нарыв на шее, это стало темой для письма к жене: "Ты мне прежде об этом зачем не писала? И ты б ко мне теперь отписала, как Ивана сына Бог милует, и что у него такое на шее явилось, и каким образом явилось, и бывает ли это у детей малых? Если бывает, то отчего бывает: с роду ли, или от иного чего? О всем бы об этом ты с боярынями поговорила и их выспросила, да ко мне отписала подлинно... обо всем отпиши". Василий III, находившийся в отъезде, интересовался питанием детей: "Да и о кушанье сына Ивана вперед ко мне отписывай, что Иван сын покушает, чтоб мне было ведомо". К сожалению, второй сын великого князя оказался неполноценным. Позднее летописцы были вынуждены отметить, что княжич Юрий "несмыслен и прост и на все добро не строен", но его отцу так и не дано было узнать об этом. В конце сентября 1533 г. он, будучи на охоте, заболел. Воспаление надкостницы (переостит, по мнению современных медиков) стало причиной его смерти. Наследником престола был объявлен трехлетний Иван, а его опекунами - князья Дмитрий Бельский и Михаил Глинский. Но первого быстро оттеснили от трона, второй, организовавший заговор против фаворита Елены, закончил свои дни в тюрьме.
Период регентства великой княгини Елены Васильевны был недолгим, но вместил в себя немало важных событий - денежную реформу 1535 г., в результате которой в стране ввели единую монетную систему; укрепление оборонительных сооружений Москвы (построили Китайгородские стены и башни); перемирие с Литвой; ограничение роста монастырского землевладения и т.д. Однако защищая интересы своего маленького сына Ивана, Елена была вынуждена принимать жесткие решения в отношении родных братьев умершего мужа Юрия и Андрея - потенциальных претендентов на престол (оба погибли в тюрьме). В оппозиции молодой регентше оказались многие представители знати, попавшей в опалу в годы княжения Василия III, боровшегося с сепаратизмом феодальной аристократии. Да и, повторим, не в традициях средневековой Руси было женское правление государством.
Стоит ли удивляться неожиданной смерти Елены Глинской (1538)? В письменных источниках нет упоминаний о какой-либо ее болезни. Сообщение о кончине великой княгини в Постниковском летописце не отличается подробностями: "Априля в 2 день преставися великая княгиня Елена, на память преподобнаго отца нашего исповедника Никиты игумена Никодимийскаго, со вторника на среду, в 3 часа нощи и положена бысть в Вознесениа".
Трудно найти историческое сочинение, в котором бы с той или иной долей вероятности не писали об отравлении Елены Глинской. Между тем точных данных для такого утверждения нет ни в одном документе тех или близких к тем событиям лет. Вряд ли нас устроит записка посетившего страну спустя почти столетие после интересующего нас исторического эпизода шведского допломата и военного Петра Петрея, который сообщил о Елене Васильевне: "... по кончине великого князя, все ходила в распутный дом, очень уж много развратничала и блудила... так что ее открыто все ненавидели. Большие бояре не могли более терпеть и переносить это и отравили ее". Подобная информация вызывает невольную улыбку - слишком примитивно объяснена сложная внутриполитическая жизнь в России 30-х годов XVI в. К тому же автор демонстрирует полное незнание русских обычаев.
Более интересный документ (вернее, упоминание о нем) сохранился в "Описи царского архива" 1575-1584 гг., где отмечен ящик 27, а в нем "Запись, что дал князь Михаило Глинский о Королеве и Великой княгине Олене, как ей зелье давал Копегин человек...". Истолковать эту информацию довольно сложно, тем более, что князя Михаила не было в живых и он не мог иметь отношения к смерти своей племянницы. Ясно одно: яды были в ходу в России (хотя в данном случае речь могла идти и о лекарствах, например). Казалось бы, в этой ситуации узнать тайну смерти великой княгини Елены уже никогда не удастся, но...
История распорядилась иначе: сохранилось захоронение матери царя Ивана IV. Напомним: похоронили ее в Кремле, в Вознесенском соборе женского монастыря, в усыпальнице государынь(*). При разборке храма в 1929 г. все останки в белокаменных саркофагах удалось спасти от уничтожения, и с тех пор они находятся в подвальной палате южной пристройки Архангельского собора Кремля. Со времени захоронения великой княгини прошло более 460 лет.
Современная наука, которой доступны тончайшие генетические исследования, может многое узнать о человеке, жившем сотни и тысячи лет назад, даже если от него остался скелет, а от погребальной одежды - обрывок плетеного головного убора и шелкового савана. Ныне археологам в изучении разных находок, в том числе и средневековых захоронений, активно помогают судебно- медицинские эксперты. Наиболее важны в изучении останков людей спектральные методы анализа элементного состава тканей и органов. В процессе физиологического развития, а проще сказать, жизненного пути любого индивидуума, они приобретают какие-то патологии, загрязняются металлами в связи с происшествиями или условиями среды обитания.
Давно известно (этой проблемой занимался еще в 20-х годах нашего века академик В.И. Вернадский): среди химических элементов, входящих в состав любого живого организма, есть основные - кислород, водород, углерод, азот, сера; из них и формируются белковые молекулы. Далее следуют широко распространенные фосфор, хлор, магний, калий, натрий, кальций, железо. Остальные (а их множество, если вспомнить таблицу Менделеева) принадлежат к микроэлементам, также существенно влияющим на организм человека. Это воздействие может быть как положительным, так и отрицательным. Вот историки и поставили перед экспертом-криминалистом задачу - выяснить элементный состав и определить содержание ртути в объектах из захоронения великой княгини Елены Глинской, чья неожиданная и ранняя смерть требовала объяснения.
Был сделан спектральный анализ кусочка ребра, обрывка савана из шелковой ткани итальянского производства (из камки) и двух деталей головного убора- волосника. От последнего взяли кусок очелья (тесьмы) и часть верха, плетеного из тонких нитей. В деталях шапочки-волосника даже сохранились волосы Елены Глинской - они были ярко-рыжего цвета (как и ресницы, обнаруженные при исследовании ее черепа). Для установления элементного состава образцов использовали эмиссионный спектральный анализ, поскольку он позволяет одновременно установить несколько десятков элементов в одной пробе. Исследование неозоленных и предварительно озоленных (сожженных в кварцевых тиглях в муфельной печи при температуре 400С) образцов проводили на кварцевом спектрографе ИСП-30 в дуге переменного тока (источник УГЭ-4).
Мы не будем озадачивать читателя тонкостями этого метода. Из обнаруженных с его помощью макро- и микроэлементов наибольший интерес вызывают те, которые входили в костную ткань (элементные составы деталей волосника и обрывка савана очень близки по своему набору). В ребре великой княгини выявлены те же элементы, что и в контрольном образце - костях современного нам человека (кстати, москвича). Отмечено лишь некоторое повышение содержания марганца, свинца, кремния, алюминия, титана и др. Это связано, видимо, с общим загрязнением объектов и давностью захоронения. Специалисты знают: со временем в костях происходит осаждение ряда элементов, прежде всего марганца. А свинец входил в состав косметических средств средневековья, что служит объяснением его накопления.
Выявление ртути (одного из "любимейших" ядов в истории человечества) осуществляли атомно-абсорбционным спектрофотометром AAS-30 с помощью ртутно-гидридной приставки в потоке азота при длине волны 253,6 нм, токе лампы 4 мА и ширине щели 1 мм. В результате этот яд был найден в тесьме волосника, обрывке савана и в кости скелета Елены Глинской (его содержание составило 55 мкг/г в ткани тесьмы, 3 мкг/г в ткани савана и 0,36 мкг/г в костной ткани).
По данным различных исследователей, обычно количество ртути в сырых органах и тканях человека колеблется в пределах от 0 до 0,05 мкг/г. Например, в головном мозгу - от 0 до 0,01, в печени и почках - до 0,02 мкг/г. Сведений об естественном содержании ртути в костной ткани человека в доступной литературе нет (считается, что она там не накапливается). Поэтому, на наш взгляд, результаты анализа по данному элементу представляют особый интерес. Обнаружение столь высоких его показателей в тесьме волосника обусловлено тем, что в головном уборе находились остатки волос Елены Глинской. Как известно, волосы накапливают и сохраняют на долгое время различные "металлические" яды, в том числе ртуть. Независимо от пути поступления в организм, она (кроме волос) "оседает" преимущественно в почках, печени и селезенке.
Правда, ртуть занимала особое место в средневековой медицине. Считалось, что она "может дать телу силу сопротивления и бессмертия". Прибавление ко всем лекарствам сернистой ртути было обязательным. Так, при исследовании в 1963 г. останков царя Ивана IV Грозного специалистами НИИ судебной медицины в его костях также было выявлено много этого элемента. Вероятно, царь пользовался восточными ртутными мазями, ища облегчения от боли в суставах, мучившей его последние годы жизни.
Таким образом, обнаружение ртути в ребре и в предметах погребальной одежды великой княгини свидетельствует, по всей вероятности, о ее поступлении извне и накоплении в организме, приведшем к отложению вредного вещества в костях скелета и волосах.
Эксперты-криминалисты всегда осторожны в выводах и ограничиваются в данном случае формулировкой, не исключающей возможность гибели матери царя Ивана IV в результате отравления солями ртути. Но даже их поразило высокое содержание этого вещества в изученных образцах. Не будем ставить точку в истории, все обстоятельства которой приводят к вполне определенному выводу. Слишком многое в жизни Елены Глинской, попавшей в круговорот сложных событий середины XVI в. в России, предвещало такой финал. В стране, не терпящей традиционно женщин у власти, с настороженным отношением к иноземцам вообще, с великокняжеским двором, где группировки были поглощены борьбой за власть и влияние на государя, княгине-регентше удалось прожить всего пять лет.
Свежие комментарии