В соответствии с пактом Молотова-Риббентропа осенью 1939 года Советский Союз должен был занять восточные земли Польши. Однако, когда Красная Армия подошла к украинскому Львову, немцы встретили русских артиллерийским огнём.
Поход к «линии Керзона»
Начиная освободительный поход на запад, Сталин вряд ли был полностью уверен в его благополучном исходе.
К тому времени, когда части РККА перешли границу Польши, вермахт вёл войну в этой стране уже больше двух недель и местами контролировал территории, которые по договорённости должны были отойти к СССР.Захотят ли нацисты добровольно отдать города, в битвах за которые погибли немецкие солдаты? Этот вопрос не мог не беспокоить советское руководство. Однако 19 сентября, через два дня после вступления Красной Армии в Польшу, немцы добровольно отвели свои силы на линию, которая была обозначена в секретном дополнительном протоколе к пакту о ненападении и в основном совпадала с «линией Керзона». Заминка вышла лишь в одном месте – под стенами Львова.
"Лемберг раздора"
Немцы начали осаду Львова ещё 12 сентября. Они забрасывали город листовками, призывая польский гарнизон сдаться. Львов имел для гитлеровцев не только экономическую, но и символическую ценность: до 1918 года он носил немецкое название Лемберг и считался главным форпостом Австрийской империи на востоке.
18 сентября, как сообщает историк Олег Вишлёв в книге «Накануне 22 июня 1941 года», немцы заявили советским дипломатам в Берлине, что к сфере интересов Германии относятся Львов и часть других районов Западной Украины.
Между тем в ночь на 20 сентября к Львову подошли передовые части Красной Армии. Это был моторизованный отряд 5-й кавалерийской дивизии в составе 600 кавалеристов и 35 единиц техники – танков и бронемобилей. Командовал подразделением полковник Пётр Фотченков.
Группа из шести бронемашин прорвалась в центр города, после чего два экипажа были посланы обратно на восток – для обеспечения связи с другими силами. И вот эти две машины попали под артиллерийский обстрел немцев на выходе из города. Погибшие в бою красноармейцы успели нанести врагу существенный урон, уничтожив две противотанковые пушки, убив офицера и четырех солдат вермахта.
О другом эпизоде той ночи вспоминал командир разведгруппы Александр Егоров:
«Мы дали немцам понять, что на территорию, занятую советскими войсками, им двигаться не следует, но они открыли огонь по нашим танкам. И снова вопрос: как ответить на явную провокацию? Я принял решение – открыть огонь. Заняв выгодную позицию, танкисты батальона дали несколько залпов из пушек. Наш огонь оказался довольно точным: замолчали две артиллерийские батареи немцев, выдвинутые на прямую наводку, были убиты несколько десятков солдат и офицеров».
Позже, в 8 утра, немцы вновь атаковали занятые русскими районы города. Потери 24-й легкотанковой бригады РККА в этом бою составили три единицы техники, трое убитых и четверо раненых. Дело дошло до столкновения советской и немецкой авиации. В воздухе запахло большой войной.
В 9 утра Фотченков вступил в переговоры с командиром 137-го полка горно-пехотной дивизии полковником Шляммером. Стороны договорились прекратить противостояние и забрать тела убитых. В Москве тем же утром ситуацию обсудили военный атташе немецкого посольства генерал Кёстринг и нарком обороны Климент Ворошилов. В итоге случившееся спустили на тормозах.
«Дружба, скреплённая кровью»
Советским дипломатам удалось настоять на выполнении первоначальных условий пакта о ненападении. 20 сентября немецкие войска отошли от Львова, который через два дня сдался русским. Гитлеровские генералы восприняли данный факт как «позор немецкого политического руководства» - они готовы были драться с большевиками до последнего.
Однако Гитлеру столкновение с СССР в 1939 году было невыгодно. Его страна не обладала пока ресурсами для похода на восток, тем более что на западе ещё не была разбита Франция.
И хотя львовский инцидент не получил продолжения, осадок, как говорится, от него остался. Возможно, на это Сталин намекнул в декабре, когда на поздравительную телеграмму Иоахима фон Риббентропа ответил следующими словами:
«Дружба народов Германии и Советского Союза, скрепленная кровью, имеет все основания быть длительной и прочной».
Свежие комментарии